И долго не
позволял он похоронить тела своей дочери и зятя, и чары Мелиан охраняли их
от тления, и казалось - они спят...
У Эльдар и Людей разные пути. Даже смерть не соединяет их, и в
чертогах Мандоса разные отведены им места. И Намо, повелитель мертвых,
Владыка Судеб, не волен в судьбах людей, хотя судить Эльдар ему дано. Он
знал все. Он помнил все. Он имел право решать. Никто никогда не смел
нарушить его запрет и его волю. И только Лютиен одна отважилась уйти из
Эльфийских Покоев и без зова предстать перед троном Намо.
- Кто ты? - сурово спросил Владыка Судеб. - Как посмела ты прийти без
зова?
И ответила Лютиен:
- Владыка Судеб... Я пришла петь перед тобой... Как поют менестрели
Средиземья...
Намо вздрогнул. Он знал, кому и когда были сказаны эти слова, и что
случилось потом. Но он не успел сделать ничего - Лютиен запела.
Она пела, обняв колени Намо, пела, заливаясь слезами, и Намо
изумлялся - неужели она еще не умерла, ведь она плачет - тогда откуда она
здесь? Почему?
Пела Лютиен, и слышал он в песне ее то, что не было в Музыке
Творения, чего не видел Илуватар, что не видел никто из них, разве что
Мелькор. И улетали ввысь, сплетаясь, мелодии Эльдар и Людей, и видел он,
как, соединяясь, Черное и Белое порождают Великую Красоту, и понял - эту
Песнь он не посмеет нарушить никогда, ибо так должно быть. Но этот
камень...
- Что просишь ты, прекрасное дитя?
- Не разлучай меня с тем, кого я люблю, Владыка Судеб, сжалься, ведь
я знаю - ты справедлив...
"И та, что была казнена, просила меня о том же. Отблеск Камня на
обеих... Но что же вы сделали! И ни осудить, ни простить не могу...
- Прости их...
- Но ведь они нанесли тебе такую рану, такую боль причинили и сердцу,
и телу твоему.
- Они искупили это своей болью. Прости их.
- Но что же я могу?
- Не бойся своей силы. Поверь себе, брат."
Он вызвал одного из своих учеников.
- Приведи Берена. Если он еще не ушел...
- Нет, о великий! Он не мог уйти, он обещал ждать меня...
"Я подожду тебя", - из окровавленных уст... Как похоже на тех..."
...Они ничего не говорили - просто стояли, обнявшись, и слезы текли
из их глаз. Намо молчал. И, наконец, после долгого раздумья, заговорил он:
- Ныне должен изречь я вашу судьбу. Я даю вам выбор - как людям.
Лютиен, ты можешь в Валиноре жить в чести и славе, и брат мой Ирмо исцелит
твое сердце. Но Берена ты забудешь. Ему идти путем людей, и я не властен
над ним. Или ты станешь смертной, и испытаешь старость и смерть, но уйдешь
из Арды вместе с ним...
- Я выбираю второе! - крикнула она, не давая ему договорить, словно
испугавшись, что Намо передумает.
- Тогда слушайте - никто еще из смертных не возвращался в мир. И если
вы вернетесь - нарушатся судьбы Арды. Потому - ни с одним живущим, будь то
эльф или человек, не будете вы говорить. Вы пойдете по земле, не зная
голода и жажды, и настанет час, когда вы найдете землю, где вам жить.
Судьба сама приведет вас туда. Никто никогда не сможет проникнуть сквозь
стену заклятия, что наложу я на эту землю. И вы не покинете ее, хотя и даю
я вам на это право. Отныне, ваша жизнь - друг в друге. Судьба ваша отныне
вне судеб Арды, и не вам их менять. Я сказал - так будет.
Так стало - по воле Владыки Судеб. И Сильмарилл, искупленный их болью
и кровью, стал камнем памяти и скорби для Тингола. Но и камнем несчастья
остался он. Потому и не отдал он его сынам Феанора, и больше воинство
Тингола никогда не выступало в войнах против Мелькора. И все же погиб
Дориат. Но искупленный кровью камень не погиб в море или в огне земли, а
светит Памятью в ночном небе. Правда, для всех эта память разная...


МАЭГЛИН
Орки напали ночью, неожиданно. Перебили всех, кроме Маэглина. В нем
сразу распознали вождя, конечно надо доставить его Гортхауэру... однако,
оркам хотелось позабавиться. Маэглин в ужасе слушал, как они обсуждают,
что с ним делать. Выхода не было. Сейчас, пожалуй, даже Ангбанд пугал его
меньше грядущей расправы.
Люди появились из-за деревьев бесшумно, как тени.
- Это еще кто? - прищурился их предводитель.
- Эльф, - неохотно буркнул кто-то из орков.
- Я не слепой! - рявкнул человек, - Я спрашиваю, кто, какого рода?
У Маэглина затеплилась слабая надежда на спасение. Он привык, что
люди почтительно относятся к королям Нолдор и их родне.
- Я Маэглин, племянник короля Тургона, - сказал он, пытаясь придать
своему голосу внушительность и уверенность. Удалось это ему плохо, однако
лицо человека просветлело. Маэглин перевел дух и приободрился.
- Значит, племянник Тургона? - как-то ласково сказал человек.
- Отдай его нам, Гонн, - мрачно вымолвил кто-то из воинов.
- Нет, ты подожди. Племянник Тургона - это хорошо. Это очень хорошо.
Это, значит, что же, ты королю Фингольфину внуком приходишься? Да мне
просто повезло! Ты не бойся, оркам я тебя не отдам.
- Он наш, - прорычал предводитель орков, - Наша добыча!
- Сразу видно, что альвы и харги - братья по крови. Верно, очень
хочешь ты поговорить с ним по-братски. Но скажи-ка мне, кто ты такой,
чтобы решать? - недобро усмехнулся Гонн, положив руку на рукоять меча, -
Может, тебе и владыка Ангбанда не указ?
Орк колебался. Гонн снова повернулся к эльфу:
- И в Ангбанд я тебя не отправлю, альв, внук Фингольфина. И ребята
мои тебя не тронут, - он ласково улыбался. Потом вдруг его лицо дернулось
в злой усмешке, - Я сам тобой займусь. Я твою голову сам Повелителю
доставлю, сволочь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51