Майя хотел вернуть меч Мелькору,
но тот жестом остановил его:
- Этот меч - твой.
- Но...
- Мне он больше не нужен. Собирай людей... Майя вскинул глаза на
Мелькора: - Я уже сделал это, Повелитель! Мы готовы и ждем только сигнала
вступить в бой!
Сердце Черного Валы сжалось: таким открытым и радостным было лицо
Гортхауэра. Майя думал, что угадал мысль Мелькора; за своего Учителя он
готов был один биться со всем воинством Валинора. И он был сейчас
счастлив, счастлив, как мальчишка - есть ли для ученика награда выше, чем
сражаться за Учителя?
"Единственный выход, единственный выход... Вот - душа его открыта
мне... _к_а_к_ я скажу ему... словно ударить по этому беззащитному лицу...
за веру его, за преданность его - кара, страшнее смерти... о, Ученик
мой... как случилось, что для тебя сейчас свобода и жизнь - кара, а
мучительная смерть - награда?.. Будь я проклят!.. на что я обрекаю тебя?..
ни памяти, ни боли я не смогу отнять у тебя... ты станешь проклинать себя
за то, в чем виновен только я, я один... так будет... лучше бы мне никогда
не знать этого!.. Я должен... не могу, не могу! Ученик мой, прости меня,
прости меня!.. я говорил о праве выбора - и я сам лишаю тебя этого
права... так нужно... спасти тебя - я должен... разрывает надвое, это выше
сил... Ученик мой!.."
"Что с ним?! Что я сделал? Что я сказал? Ему - больно?.. Учитель,
Повелитель, Всевластная Тьма - что с тобой... неужели это я, я причинил
тебе боль?.. Что это, что это?.. кровь, тягучие красные густые капли - как
смола - из ран... Что с тобой, что же мне делать!?.."
Всего на секунду мучительно исказилось лицо Черного Валы, но и этого
было довольно: Майя, не сознавая, что делает, порывисто схватил руку
Властелина и крепко сжал ее.
Боль, пронзившая тело, помогла Мелькору справиться с собой. Лицо его
вновь стало спокойным и жестким, а голос звучал холодно и глухо:
- Ты не понял меня, Гортхауэр, - медленно, четко выговаривая слова,
промолвил он, - Собирай людей, уходите на Восток. Ты поведешь их.
Лицо Гортхауэра было похоже на лицо смертельно раненого -
потрясенное, растерянное, беспомощное.
"За что?!.."
"Гортхауэр, Ученик мой, прости... Если я исполню твое желание, Арда
погибнет, не будет ей больше защитника... но, спасая ее, я тебя, тебя
обреку на вечную пытку - память и совесть... ненавижу себя... как
разорвать сердце, Ученик?.."
- Нет, Властелин! Не приказывай; однажды ты уже заставил меня уйти,
и...
- Ты помнишь. Так вспомни и об Эльфах Тьмы. "Скованные руки...
красный снег, искаженные мукой лица... Ты не сможешь уйти, как они... ты -
еще не Человек... Нет! Я не позволю им, нет, нет!.."
- Неужели ты не понял, что кроме этих людей и тебя, у меня не будет
больше учеников?
Гортхауэр все еще инстинктивно стискивал руку Мелькора.
"Я помню... что они сделают с тобой, Учитель?.. Нет, мне нельзя
уходить... раскаленная цепь... я не позволю, я стану щитом тебе, Учитель,
Учитель..."
- Пусть уходят люди, я остаюсь.
- Нет. Это приказ.
Только сейчас Майя понял, _ч_т_о_ он делает. "Руки... обожженные...
что я сделал... ему больно..." Ужас охватил Гортхауэра; дрожа всем телом,
он склонил голову и благоговейно коснулся губами руки Властелина.
- Прекрати! - сдавленно прорычал Мелькор, - Что ты делаешь! Майя
знал: Мелькор не терпит знаков преклонения. Тем более - таких. Но
по-другому он не мог выразить то, что переполняло его сердце: свою любовь
к Учителю, свою верность, свою тоску.
- Уходи.
Саурон упрямо покачал головой:
- Я не уйду. Я не оставлю тебя.
"Это мука - невыносимая, невыносимая... сердце отказывается
подчиняться холодным доводам разума. Только я виноват в том, что не
оставил тебе другого выхода... вот, сердце твое на ладонях моих, Ученик;
ч_т_о_ делаю я?!.."
- Ты дал клятву, - медленно, тяжело заговорил Мелькор, - Отныне нет
Арде иного Хранителя, кроме тебя. На Восток войска Валар не пойдут. Здесь
останусь я один. Уходи, спасай тех, кого можно спасти. Только ты - защита
им, Гортхауэр. Больше ни чем ты не сможешь мне помочь.
"Это мука - невыносимая, невыносимая... сердце отказывается
подчиняться холодным доводам разума. Я знаю, ты прав, ты снова прав,
Учитель - как всегда и во всем... Но я не могу так, не хочу... вот, сердце
мое на ладонях твоих, Учитель; делай _ч_т_о_ хочешь... но отдать тебя - им
- на расправу?!.."
- Нет, Учитель! - простонал Гортхауэр, впервые - вслух - назвав
Мелькора т а к. Сколько раз рвалось из сердца это слово, но когда смотрел
в холодное властное лицо, губы сами произносили: Повелитель. Знал ли, что
за стальной броней всевластной воли - душа, ранимая, истерзанная? Нет; не
смел даже подумать.
"Ученик мой... не надо, прошу тебя... нет никого дороже тебя... Я
ведь люблю тебя, и я - твой палач..."
- Исполняй приказание, ибо сейчас я имею право приказать и сделать
выбор - за тебя!
"Какие глаза... молящие, беспомощные..."
- За что, зачем ты гонишь меня, Учитель? Если мы победим - то победим
вместе...
"Ты и сам знаешь, что этого не будет, Ученик..."
- ...если же нет...
- Уходи. Возьми меч. Возьми Книгу. Иди.
"Ученик мой!.."
"Учитель мой!.."
- Нет... - Саурон закрыл лицо руками.
И тогда Мелькор рывком поднялся с трона и заговорил - холодно и
уверенно.
Он почти не слышал, _ч_т_о_ говорит. Собственный, словно издалека
идущий голос казался чужим. Ненавистным. Он перестал ощущать себя - он был
болью, клубком обожженных нервов, он ненавидел себя - люто, страшно.
...Слова - как иглы, как вбитые гвозди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51