Джейкобс, как ни странно, тоже забыл о своих обязанностях и пялился
во все глаза на эстраду.
Селена медленно приподняла свои длинные ресницы - и это незаметное
движение ощутили все. Тотчас синеватый свет прожекторов залил ее лицо,
превращая на какой-то миг ее глаза в две синие звезды. Ее лицо можно было
назвать скорее необычным, чем красивым: красота ее балансировала на грани
уродства. Слишком длинная шея, слишком большие глаза - они подошли бы
скорее египетской статуэтке, чем живой женщине. Все это вместе производило
странное впечатление, которое можно было назвать магическим. Синий свет
окончательно закреплял эффект.
- Я посвящаю эту песню, - голос Селены оказался неожиданно низким и
глубоким, - тем городам, которые исчезают с лица Земли... Они уходят,
умирают, как люди, оставляя мертвые камни вместо надгробий, да и те порой
сносит железо бульдозеров... Я посвящаю эту песню тем городам, что уже
ушли, и тому, который исчез прошлой ночью.
Вместе с ее словами по залу гулял синий трепетный холодок. Он шевелил
прически, щекотал спины... И сердца замирали от его прикосновения, и люди
уже не замечали странности произносимых слов. Если человеку становится
жутко - волей-неволей поверишь в то, что сейчас происходит нечто
значительное.
Полный тоски вой в последний раз вырвался из-за кулис, достиг высшей
дрожащей невероятной точки - и смолк так же неожиданно, как и возник. Вот
теперь тишина стала полной - настолько полной, что в ней можно было
расслышать биение сердец.
И тогда Селена запела. Вначале ее голос был тих, как стон
пробуждающейся ночи или как заблудившееся горное эхо, но он креп с каждой
секундой и вскоре наполнил собой весь зал. Он бередил души, проникал в
самую их середину и начинал извлекать наружу все то, что могло петь в
резонанс с этой великой лунной тоской-мистерией. И каждый начинал
вспоминать о чем-то своем - о том, что утрачивается безвозвратно и
неумолимо, чему не может противостоять человек - хотя бы потому, что и
сама луна, и сама ночь, бессильны перед роком утрат. И даже каждая
уходящая минута становится тем самым ускользающим из рук сокровищем,
которое больше не найти, не вернуть...
Из боковой двери в зал тихо вошел человек в измятом и грязном, совсем
еще недавно солидном костюме - и сел прямо на пол, на глазах у всех
вытирая слезы... Вскоре из-за неплотно прикрытой двери просочились звуки
женского плача.
...Нет, все же эта песня не была создана для всхлипываний и вздохов -
слишком широка и глубока была она, чтобы вместить в себя такие мелочи. Она
была огромна по своей сути, безгранична, как сама вечность, - и космически
велика. Все потери, вся боль веков собрались в этих звуках, которые,
казалось, шли уже не с эстрады, а отовсюду. Да и мог ли один человек
вызвать эту лунную стихию тоски? Конечно, не мог...
Когда Селена закончила петь, никто не понял сразу, что она уже
замолчала.
Тонкая фигурка неслышно и легко, словно подгоняемая ветром тень,
промчалась по эстраде и исчезла, будто ее и не было, а невидимая музыка
все не выпускала слушателей из-под своих чар.
- Да что же это такое, Господи? - вдруг прошептал кто-то замирающим
голосом.
Молчание продлилось после этой фразы всего несколько секунд.
Ошарашенные, застигнутые этой песней врасплох люди начали приходить в
себя, оглядываться по сторонам, узнавать своих соседей, вспоминать о своих
делах...
Аплодисментов не было - как не хлопают обычно взорвавшейся в доме
шаровой молнии.
Но оцепенение спадало, и зал вновь начал заполняться обычным шумом
голосов, шарканьем ног по паркету, звяканьем посуды. Человек все-таки
грубое животное: вроде и проймет его, но пройдет пара минут - и вот уже
недоеденный кусок на тарелке или завлекательный взгляд соседки оказываются
важнее вселенской необъятности только что бушевавших эмоций. "И чего это
я?" - спросит себя средний посетитель клуба, пожмет плечами - и окунется в
свою маленькую жизнь, будто и не было песни, не было чуда...
Вновь двинулись к столу полицейские, шагнули вперед гангстеры, и лишь
Эл все еще сидел неподвижно, глядя на опустевшую сцену, и ему до сих пор
мерещилась Селена. Тонкая шея, загадочный взгляд грустного сфинкса...
Чудо, чудовище, призрак, кошмар ночной... И откуда она только взялась
такая? Ведь знал же он о ее существовании, предчувствовал, видел... Видно,
на небесах суждена была эта встреча и эта тоска, разрывающая грудь.
Важно ли тут, что за город такой таинственный погиб где-то? Умер,
исчез... Важно, что его не стало, что Селена страдает от этого, - и вот
уже сам Эл готов вместе с ней разорваться от боли утраты. Видно, и впрямь
нужен ему был этот неведомый город...
- Ну что, мистер Невидимка, поговорим?
- Что? - Эл не сразу понял, что "хищник" в очках обращается к нему.
- Привет! - опустил тяжелую лапу на его плечо другой. - Может,
выйдем?
- Куда?.. Зачем? - растерялся Эл. - Подождите!
- Он делает вид, что ничего не понял! - хихикнул за его спиной второй
"хищник".
Эл растерянно обернулся. Песня Селены все еще не позволяла ему
вернуться обратно в реальность. Чего хотят от него эти люди? Почему другие
смотрят в их сторону?
- А ну пошли, ты, ублюдок! - дернул его за руку один из незнакомцев.
- Осторожно, - шикнул другой, - взгляни...
Его взгляд указывал на Джейкобса и его команду. Полицейские
приближались не спеша - до сих пор никто не нарушил порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78