Она открыла глаза и слабо улыбнулась.
Глава сорок девятая
Город как будто вымер. Проезжая через ворота Олдерсгейт, Ален был настолько потрясен, что придержал лошадь. На улицах практически не осталось ни души. Почти все окна были заколочены, на дверях то и дело виднелись поблекшие красные кресты. Молча Ален обернулся к своему тоже остановившемуся спутнику. Прежде чем продолжить путь по Сент-Мартин-лейн, они обменялись печальными взглядами. Повсюду из-под камней мостовой пробивалась свежая трава, которую не приминали ни людские ноги, ни лошадиные копыта. Тишина стояла пугающая. Не звонили колокола по умершим, которых уже никто не считал. Везде возвратившиеся путники замечали страшные знаки великой смерти – высокие холмы на церковных папертях, уже не вмещавшие огромного количества тел.
По мере приближения к Патерностер-роу Ален все больше мрачнел, а увидев красный крест на своей собственной двери, почувствовал тупую боль в груди, как будто его кто-то ударил. Торопливо соскользнув с седла, он попытался открыть дверь, но она оказалась заперта. В отчаянии он колотил кулаком о доски:
– Иеремия! Иеремия! Мистрис Брустер! Джон! Ответьте же!
Но все было тихо. Задыхаясь, Ален отступил назад и посмотрел на окна. Ставни были закрыты изнутри.
– Сэр, – настойчиво сказал его спутник, – поедемте в дом Хартфорда. Там наверняка знают, что с ними сталось.
Ален растерянно посмотрел на него. Это был один из слуг леди Сент-Клер, верно служивший ему все это время. Конечно, он был прав. Скорее всего леди оставила в доме нескольких слуг для охраны. Может быть, им что-нибудь известно.
– Да, Уильям, это лучше всего, – согласился Ален и сел на лошадь.
За воротами Ладгейт они свернули на Флит-стрит. Каждый второй дом был помечен крестом. Иногда у дверей стоял сторож, но большинство домов опустело. Стояла середина октября, Ален был поражен, как живой город его воспоминаний за несколько месяцев превратился в город призраков. У поворота на Стрэнд всадников окружили оборванцы, их глаза горели от голода. Ален бросил им остатки снеди, и когда нищие набросились на них, они погнали лошадей галопом и остановились, только въехав во двор дома Хартфорда. К их удивлению, навстречу вышел грум.
Лакей открыл им дверь, Когда Ален назвал свое имя, он кивнул и попросил следовать за ним. Перед комнатой на втором этаже, откуда доносилась музыка, слуга остановился, поскребся в дверь и вошел.
– Мастер Риджуэй, миледи.
Аморе оборвала пьесу, которую исполняла на клавикордах, и радостно обернулась к нему.
– Как хорошо, что вы снова здесь! Мы уже беспокоились.
– Вы остались в Лондоне? Я думал, вы в королевской свите, – удивился Ален.
– Вы ведь знаете, как она упряма, мой добрый друг. Она не хотела ехать без меня, – раздался из дальнего угла комнаты голос Иеремии.
Он сидел на стуле возле окна со стаканом вина в руках.
– Пресвятая Дева Мария! – с облегчением воскликнул Ален. – Увидев крест на двери, я решил, что вы умерли.
– Я был недалек от смерти. Жизнью я обязан леди Сент-Клер. Поверьте мне, Ален, за последние недели я многому научился. Никто не имеет права легкомысленно подвергать себя опасности, причиняя боль своим близким. Это для меня серьезный урок.
– Так вы заболели чумой и выжили?
– Да, я долго от нее оправлялся. Констебль запер нас на сорок дней. После этого мы переселились сюда. Должен признаться, мне вас не хватало; с другой стороны, я радовался, что вы вне опасности.
– И именно поэтому вы сыграли со мной злую шутку, не правда ли? Но я не держу на вас зла, поскольку сам бы скорее всего поступил точно так же. Когда я прибыл в ваше имение и передал запечатанное письмо вашему брату, начали происходить странные вещи. Вдруг, как по мановению чьей-то руки, на семью посыпались несчастья: сначала заболел один; затем с другим произошел несчастный случай; потом вырвало сына хозяина, у дочери появилась сыпь; отелилась корова; упал каменщик... Как будто кто-то наслал на них порчу. Я просто не мог уехать – они бы без меня пропали. Прошло много недель, прежде чем я догадался, что все это придумали вы, чтобы удержать меня подальше от Лондона. Когда я наконец вырвался в Уэльс навести для вас справки, то, к своей досаде, узнал, что там уже побывал посыльный судьи Трелонея. Так что я съездил туда совершенно зря.
Иеремия весело улыбнулся своей выдумке:
– Зато там вы находились в безопасности. Это Гвинет толкнула вас под коляску. Она же пыталась убить судью Трелонея. Она была матерью Джеффри Эдвардса.
– Была?
– Да, на прошлой неделе в Оксфорде, куда на время чумы перенесли судебные заседания, ее судили и казнили. Председательствовал сэр Орландо, он подробно написал мне обо всем.
Алена потрясло это известие.
– Как она могла? Она собиралась хладнокровно убить меня после того, как мы...
– Забудьте ее, Ален. Есть более важные вещи. Мне очень жаль, но ваш дом пришел в ужасное состояние. Сейчас жить в нем нельзя. Комнаты придется прокуривать самое меньшее неделю, все нужно будет отдраить уксусом. Нам придется сжечь одежду и белье.
– А что с остальными?
– Мистрис Брустер умерла. Джон, Тим и Сьюзан сбежали. Вам придется искать новых помощников.
Алену было нелегко переварить свалившиеся на него новости. Наконец Аморе посадила его на стул и заботливо сказала:
– После долгого путешествия вы наверняка голодны. Я велю накрыть стол. Вам это не повредит.
Ален ответил ей благодарным взглядом и кивнул.
– Вы что-нибудь слышали о Бреандане? – вдруг спросил он.
– Нет, к сожалению, нет, – печально ответила она. – Он обещал писать мне, но из-за чумы почтовое сообщение между Англией и Францией прервано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127