С туалетного столика он взял заколку, украшенную жемчугом, и закрепил узел, блестевший в тон драгоценному эбеновому дереву.
– Как дела у судьи? – после паузы спросила Аморе.
Во время их последней встречи Иеремия рассказал ей, что лечит сэра Орландо Трелонея. Каждый придворный знал двенадцать судей Королевской скамьи хотя бы по именам, так что ее интерес был неподдельным.
– Ему лучше. Но его жизнь в опасности. Я уверен, его хотят убить.
Аморе вздрогнула:
– Вы серьезно? И кто же?
– Я не знаю, кто за этим стоит. Но обязательно узнаю.
Ему захотелось поделиться с ней своими умозаключениями, так как он ценил не только ее ум, но и женскую интуицию, часто позволявшую ему увидеть вещи под неожиданным углом зрения, и он рассказал ей историю с плащом и объяснил, почему считает, что подмену совершили сознательно с целью заразить судью.
В этом месте Аморе резко перебила его и в ужасе спросила:
– А вы не боитесь заразиться?
– Мадам, как я уже говорил судье, наша жизнь в руках Божьих. Кроме того, опыт научил меня, что тщательная гигиена, как правило, предохраняет от заражения. К сожалению, телесная чистоплотность, столь распространенная в Азии, пока не пользуется популярностью в Европе.
– Так вы хотите найти преступника?
– Да. Хотя единственное, за что я могу зацепиться, это тот ирландец, которого видел судья, придя в себя. Лорд вспомнил, что видел его еще в таверне, он подрался с одним из посетителей. Я уже навел справки, его зовут Макмагон. Некий студент «Иннер темпла», услышав мой разговор с хозяином, рассказал, что несколько раз видел Макмагона в Уайтфрайарсе. Там от констеблей и охранников прячутся жулики и должники. Студент вызвался провести меня туда. В норе, где время от времени ночевал Макмагон, мы узнали, что около двух недель назад он был арестован за кражу и сидит в Ньюгейте. Там-то я с ним завтра подробно и поговорю.
Иеремия поправил Аморе еще один локон на лбу и предложил взглянуть в зеркало. Она улыбнулась, зная, насколько он не одобряет ее образ жизни при дворе, все эти платья со смелыми вырезами и несусветную роскошь. Но иезуит ничего не мог изменить, ей нравилась эта жизнь, полная развлечений, и она не хотела от нее отказываться. Он мог только попытаться удержать ее от худшего. Встретившись с ним глазами в зеркале, Аморе вдруг в смущении потупила взор.
– Я кое-что должна вам сказать, – медленно выговорила она. Она молчала, но Иеремия уже понял, в чем дело. – Думаю, я в положении.
Иеремия не удивился. Она была одной из любовниц короля, и хотя Карл навещал ее не так часто, как леди Каслмейн, рано или поздно это должно было случиться.
– Вы уверены, мадам?
– Уже два месяца у меня не было недомоганий.
Он чувствовал, что Аморе боится его реакции. Она уважала его как отца и не хотела огорчать.
– Поговорим об этом в другой раз, если не возражаете, мадам, – дипломатично ответил он. – Король уже знает?
– Да. Он хочет выдать меня замуж, чтобы ребенок был законным.
– Но вы, конечно, не хотите связывать себя священными узами брака, упрямица, – пошутил Иеремия.
В этот момент за дверью послышался шум. Застучала каблуки придворных, зазвучали голоса, залаяли собаки – спаниели, почти повсюду сопровождавшие короля. Но, войдя, Карл оставил всю свою шумную свиту за порогом и закрыл дверь.
Увидев Иеремию, стоявшего возле Аморе с гребнем и лентами в руках, он удивленно воскликнул:
– Oddfish! Я знал, что иезуиты весьма талантливы. Но чтобы причесывать моих придворных дам!
Иеремия, улыбаясь, отложил гребень и ленты:
– Простите, ваше величество, мне нужно было поговорить с леди Сент-Клер, а я не хотел, чтобы она встретила вас неубранная.
Карл подошел и протянул Иеремии руку для поцелуя. К короткому бархатному жилету, открывавшему спереди рубашку из тонкого прозрачного льна, король надел своего рода широкие шаровары, напоминавшие скорее юбку в складку. Под коленями штанины собирались кружевными отворотами. Белый воротник и широкие рукава рубашки также были обшиты роскошными кружевами, спадавшими на красивые руки Карла. Пестрые атласные ленты украшали рукава и плечи. Облегающие шелковые чулки подчеркивали хорошую форму ног. Шелковые туфли с бантами и на красных каблуках и мягкая шляпа с высокой тульей, на которой покачивались душистые красные перья, дополняли его облик, и вправду достойный называться величественным.
Карл был очень высок, он возвышался над всеми своими придворными – небесполезное качество для короля, хотя в бегах оно могло выдать его ищейкам Кромвеля. В остальном же тот молодой человек, переодетый слугой, сильно изменился. Долгое изгнание не прошло для него бесследно, оставив глубокие морщины на смуглом лице, особенно заметны были те, что спускались от ноздрей к подбородку. Лицо и крупный длинный нос были тяжелыми, мясистыми. Но карие глаза под густыми черными бровями блестели живо и внимательно, а чувственные губы были необыкновенно подвижны. Верхнюю губу окаймляли элегантные усы, как будто проведенные углем. С недавнего времени Карл тоже носил парик с длинными локонами – его собственные черные волосы поседели, хотя ему исполнилось всего тридцать четыре года.
В отличие от своего красавца отца, короля-мученика, Карл был некрасив. Но его обаяние заставляло забыть все внешние недостатки, и он очаровывал не только женщин, но и многих мужчин. Даже Иеремия не мог не поддаться его шарму, хотя и огорчался – король не оправдал его надежд. Государственные дела утомляли его, и он отделывался от них под любым предлогом. Двор его считался расточительным, продажным и развращенным.
Королю не доставила большого удовольствия встреча со священником в покоях своей любовницы, но он не подал виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127