Иезуит пришел в отчаяние. Ни у кого не было убедительного мотива убивать сэра Джона Дина, и тем не менее кто-то это сделал. Кто? И почему? Иеремия не знал. С тяжелым сердцем ему пришлось признать – он потерпел поражение.
– Как ваше расследование, патер? – с интересом осведомился сэр Орландо, когда Иеремия зашел к нему за три дня до заседания суда.
– Хуже, чем я рассчитывал, – сокрушенно признался тот. – Никто не видел убийцу ни до, ни после преступления. Я думаю, все было тщательно спланировано.
– Почему вы так решили? – спросил Трелоней, наливая гостю вина в один из новых, недавно купленных им венецианских бокалов. Судья не удивился тому, что иезуит даже не обратил на них внимания.
– Вас не удивляет, что сэр Джон Дин так рано очутился на Стрэнде? Его дом находится в Сити. А значит, он выехал из города до открытия ворот и за деньги уговорил ночного сторожа пропустить его. Вряд ли это была обычная утренняя прогулка.
– Может, он должен был с кем-то встретиться?
– Возможно. Но если так, он сделал из этого огромную тайну. Я говорил с его слугой, но он только сказал, что Дин рано выехал из дома, однако не знал ни куда тот направился, ни с кем хотел встретиться.
– И это вас беспокоит.
– Да, я уверен: в причине его раннего ухода кроется разгадка.
– И вы думаете, я могу помочь ее решить.
– По крайней мере я на это надеюсь. Это может знать вдова Дина. Но с незнакомым человеком, например, со мной, она вряд ли будет откровенна.
– Я тоже с ней незнаком.
– Но она знает, кто вы, и не откажется вас принять. Прошу вас, давайте попытаемся.
– Ну ладно, – согласился сэр Орландо. – Если вам кажется, что это может что-то дать, я съезжу к ней прямо завтра утром.
– Я бы хотел сопровождать вас, милорд.
Судья ухмыльнулся:
– Вы мне не доверяете, думаете, я не смогу правильно поставить вопросы?
– Вовсе нет. Я только хочу видеть реакцию вдовы.
На следующее утро Трелоней заехал за священником на своей карете.
– Я бы предпочел, чтобы вы не ходили туда, – озабоченно сказал сэр Орландо. – Дин был очень известен в городе и пользовался большим уважением. Его убийство привлекло много внимания. Лондон требует скорейшего наказания убийцы. Иными словами, люди почуяли кровь и хотят, чтобы преступника повесили. И каждого, кто попытается вырвать у них жертву, сочтут врагом. Заметив, что вы ведете расследование, начнут интересоваться вами и скоро узнают, что вы римский священник.
– Понимаю, милорд, – уверил его Иеремия. – Но речь идет о жизни человека. Я обязан пойти на риск и не думать о себе.
– Смешно рисковать из-за какого-то уличного вора.
– Он не уличный вор, и я докажу вам это.
– Нет, ничего тут не поделаешь.
– Милорд, я считаю Бреандана Мак-Матуну невиновным. Поэтому сделаю все, чтобы спасти его от виселицы.
– Мне напомнить вам, как священнику, что вся наша жизнь в руке Божьей? – упрекнул судья иезуита.
– Знаете, основатель нашего ордена Игнатий Лойола как-то сказал: «Мы должны безусловно верить Богу, как будто все человеческие усилия ничего не стоят, и вместе с тем прикладывать все человеческие усилия настолько разумно и настолько решительно, как будто успех зависит только от них», – улыбнувшись, процитировал Иеремия.
На Трелонея слова Лойолы произвели впечатление.
– Умный человек этот ваш Игнатий. Должен признаться, я все больше понимаю, почему вы вступили в общество Иисуса.
За разговором они доехали до роскошного фахверкового особняка убитого советника на Брод-стрит и теперь ждали, пока посыльный доложит о них хозяйке. Скоро лакей вернулся и объявил, что леди Дин готова их принять.
Горничная провела визитеров в обитую деревом гостиную, где их ожидала немолодая женщина в черном. Они выпрямилась в кресле и указала своим посетителям на два стула.
– Милорд, вы очень удивили меня своим неожиданным визитом. Я предполагаю, речь пойдет о преступлении, жертвой которого стал мой покойный супруг.
– Прежде позвольте мне выразить вам мои искренние соболезнования, мадам, – вежливо начал сэр Орландо. – Никто не в состоянии измерить постигшую вас утрату.
Строгая вдова недоверчиво посмотрела на спутника Трелонея. Ее зачесанные назад седые волосы были почти не видны под черным кружевным чепцом, а простое платье, застегнутое до самой шеи, являлось признаком не только траура, но и пуританских нравов семейства.
Иеремия также выразил вдове соболезнования, но она продолжала смотреть на него с нескрываемым подозрением. «Женский инстинкт? – размышлял Иеремия. – Она догадывается, что мы пришли с расспросами».
– Один вопрос при расследовании убийства вашего супруга остался открытым, мадам, – объяснил сэр Орландо. – Суду важно составить полную картину того, при каких обстоятельствах было совершено преступление. К ним относится также причина, побудившая вашего супруга в столь ранний час направиться в Вестминстер. Вы что-нибудь об этом знаете?
Леди Дин заметно удивилась. Какое-то время она молча смотрела на судью, как бы пытаясь понять, чего он от нее хочет. Затем сцепила пальцы и без выражения сказала:
– Мой супруг никогда не говорил со мной о делах.
– Так он направился в то утро на деловую встречу? – вмешался Иеремия.
Вдова смерила его презрительным взглядом, ясно говорившим, что она считает подобные расспросы неслыханной дерзостью:
– Я не знаю, куда мой супруг направился в то утро. Он мне этого не говорил.
– А вы его об этом не спрашивали? – настаивал Иеремия.
– Он не обязан был передо мной отчитываться.
Иезуит сразу понял причину ее раздражения. Конечно, она спрашивала своего мужа в то утро, куда это он идет ни свет ни заря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127