«Крымское по­бережье красиво, уютно и нравится мне больше, чем Ривь­ера; только вот беда - культуры нет», - писал он снова в октябре 1898 года.
Если вспомнить, что в 1888 году Чехов иронически-пре­небрежительно писал о «всех этих гурзуфах, массандрах и кедрах», то в 1900 году в письме к Соболевскому говорил: «Я недавно был в Гурзуфе около Пушкинской скалы и залюбовался видом, несмотря на то, что виды мне давно надоели». Интересно и то, что при сопоставле­нии теперь Крыма и Кавказа он в том же письме отдает предпочтение Крыму: «Из всех русских теплых мест са­мое лучшее пока - Южный берег Крыма, это несомнен­но, что бы там ни говорили про кавказскую природу... В Крыму уютно и ближе к России». Любопытно, что впе­чатления от Крымского побережья у Чехова теперь часто связываются с ощущением уюта.
Но Антон Павлович все же оставался верен своим сим­патиям к северу. Однажды в одном из писем он сказал, что вечнозеленые растения «кажется сделаны из жести и никакой от них радости». А когда позднее он стал создавать в Ялте собственный сад, то предпочитал сажать деревья и кустарники с опадающими на зиму листьями, чтобы приблизить свой сад к северной природе (так, например, он посадил даже не растущую в крымском климате березку и трогательно потом ухаживал за ней).
Что касается моря, то о любви к нему Чехов стал го­ворить с первого же знакомства с Крымом. Море сразу произвело неизгладимое впечатление на писателя. «Мо­ре чудесное, синее и нежное, как волосы невинной де­вушки. На берегу его можно жить 1000 лет и не соску­читься». «Купанье до того хорошо, что я, окунувшись, стал смеяться без всякой причины», - писал он в письмах из первого путешествия. Повторял и через пять лет: «Люблю я море и чувствую себя до глупости счастливым, когда хожу по палубе парохода или обедаю в кают-компа­нии».
* * *
Но было в Ялте нечто другое, что угнетающе действо­вало на Чехова, - это характер самой жизни буржуазно-мещанского города-курорта, контрасты и социальные про­тиворечия, встречавшиеся на каждом шагу, провинциа­лизм общества, пошлость быта. Совершенно удивительно, как мог молодой Чехов так тонко подметить особенности Ялты и написать сестре еще в 1888 году: «Ялта - это по­месь чего-то европейского, напоминающего виды Ниццы, с чем-то мещански-ярмарочным. Коробкообразные гостини­цы, в которых чахнут несчастные чахоточные, наглые та­тарские хари, турнюры с очень откровенным выражени­ем чего-то очень гнусного, эти рожи бездельников-богачей с жаждой грошевых приключений, парфюмерный запах вместо запаха кедров и моря, жалкая, грязная пристань, грустные огни вдали на море, болтовня барышень и кава­леров, понаехавших сюда наслаждаться природой, в кото­рой они ничего не понимают, - все это в общем дает такое унылое впечатление и так внушительно, что начинаешь об­винять себя в предубеждении и пристрастии».
Во времена Чехова Ялта мало походила на теперешнюю. Сейчас Ялта - Всесоюзная здравница. Красивейший бла­гоустроенный город-курорт, живописно раскинувшийся по склону гор, спускающихся амфитеатром к морю, весь в зе­лени садов, залитый ослепительным южным солнцем, - он на долгие годы запечатлевается в памяти десятков тысяч людей, ежегодно приезжающих сюда для отдыха и лече­ния. А тогда Ялта в основном была курортом для бур­жуазного и аристократического общества и летней рези­денцией царя со всей его дворцовой и правительственной свитой.
Осенью в великолепные дворцы, виллы, дачи с роскош­ными парками, раскинувшимися по всему Южному бере­гу Крыма, съезжались великосветские прожигатели жизни на «бархатный сезон»; это считалось «хорошим тоном». Общий тон задавала Ливадия - резиденция царя. При­езжал царь - начинался сезон, съезжался «цвет» обще­ства; уезжал царь - сезон заканчивался, Южный берег пустел.
Известный в дореволюционное время журналист В. М. Дорошевич писал однажды в одном из своих фель­етонов о курортной жизни в Ялте: «Здесь очень весело... Все наши дела состоят в том, что мы ездим по утрам в от­деление банка получать по чеку для расходов на сегодняш­ний день... День заполняется флиртом, поездками в разукрашенных экипажах и на верховых лошадях, пикниками и попойками, а вечера проходят в ресторанах и казино».
Такие же картины пошлого курортного быта можно встретить и в других литературных произведениях того времени, как, например, в рассказе Леси Украинки «Над морем», написанном в 1900 году. Писательница жила в Ялте в конце девяностых годов и имела возможность на­блюдать быт и нравы приезжавшей на курорт аристокра­тической и буржуазной публики. На фоне чудесно опи­санной крымской природы Л. Украинка в этом рассказе показывает типичную «курортную» жизнь в Ялте одной представительницы разлагавшегося буржуазного общества, пустой и испорченной богатой девушки, приехавшей из Москвы только ради флирта и легкомысленных похожде­ний.
В журнале «Отдых» в номере двенадцатом за тот же 1900 год можно прочитать интересно написанный фель­етон П. Николаева «С берегов южного моря». В нем то­же рассказывается о «курортных» похождениях, дамы, приехавшей в Ялту специально для сомнительных и пош­лых развлечений. Характерный штрих: автор фельетона в самом же начале раскрывает типично буржуазный взгляд на Ялту. Он пишет: «Слово - Южный берег Крыма - сейчас же вызывает в мозгу вашем представление о Ялте, к Ялте цепляются татары-проводники, поездки, дорогие отели, дорогой стол, костюмы, туалеты, словом Биарриц в миниатюре...»
А заканчивается фельетон другими многозначительны­ми словами: «... Есть две Ялты. Одна - Ялта богатых людей, Ялта суетная, развратная, пользующаяся небом и морем, воздухом и светом для мелких целей, для низмен­ных желаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42