– Что ты хочешь сказать, Ларри? Те из нас, кто озабочен сохранением работы, читают неправильное либретто?
В ответ он улыбается так ослепительно, что срабатывает инфракрасный датчик у вас паху, и приходится перевести взгляд на Энн Луиз, чтобы обуздать теплый прилив, наступающий на шлюзы промежной Панамы.
– А ты, оказывается, не совсем безнадежна! – заявляет он.
– На твоем месте я бы не обольщалась, – отвечаете вы.
Официант, приняв движение ваших глаз за намерение сделать заказ, подбегает к столу.
– Я хочу мартини! – объявляете вы очертя голову. – Только учтите, если на бутылке будет изображен мультяшный персонаж, я выну из сумки газовый баллончик и заставлю вас на коленях просить пощады.
Даймонд расплывается еще шире. Да вы и сами не можете удержать довольной ухмылки. Даже губу приходится прикусить, чтобы сохранить приличную мину. Загнутый кверху горн побуждает к полету.
– На прошлой неделе перед «черным четвергом» уровень безработицы перевалил десять процентов, – подытоживает Даймонд. – А в следующие две-три недели, если не случится чуда, он достигнет двадцати, да и то лишь потому, что мы живем в профсоюзном раю. Буквально через несколько десятилетий восемьдесят процентов трудоспособного населения будет уволено. Заметь, я сказал «уволено», а не «без работы». Проблема в том, что мы забыли, как работать. Умеем только зарплату получать. Люди превратились в зарплатоголиков, и у общества нет механизмов, чтобы помочь им избавиться от этой вредной привычки.
– Потому что жабы заняты чтением неправильных либретто и не замечают ничего вокруг.
– Абсолютный и неоспоримый факт, моя дорогая! Неплохо для новичка. А вот и твой коктейль. Надеюсь во имя здоровья бедного Брайана, что это мартини, а не мультини.
– Ну что вы, мистер Ди! Клянусь, этот мартини приготовлен из настоящего джина! Принести вам еще текилы?
– Просто содовой, Брайан. С корочкой лимона. А теперь, Гвендолин, перестань глупо ухмыляться и ответь: кто лучше приспособлен к выживанию? Неуклюжие жабы индустриального фундаментализма, панически боящиеся остаться без зарплаты, или гибкие лягушки, которые…
– Если нечем будет заплатить за продукты, то вымрут и те, и другие.
– А, вот в чем дело! Кто не работает, тот не ест? Да, мозги тебе промыли на совесть, с хлорным отбеливателем. Подумай: один небольшой огород на крыше «Гремящего дома» сможет круглый год кормить население в радиусе шести кварталов! Да и на твоей крыше тоже. Даже чернозем не понадобится: помидоры могут расти как марихуана, на обрывках мокрых газет.
– Я не могу выплачивать кредит за «порше» помидорами.
– Правильно. Но ты же не собираешься ездить на «порше» под водой?
– Опять подводная тема? Я знаю только одно: все мои счета оказались под водой. – Официант приносит содовую. – Ты что, ожидаешь нового потопа? Библия, если не ошибаюсь, обещает, что на этот раз будет огонь.
Мартини идет замечательно, а вот разговор постоянно забредает куда-то не туда.
– Да, обещает. И правильно делает. Но огонь – всего лишь обратная сторона воды. А у большого зада…
– Да, да. Большой перед. Слышали, знаем. – Этот блуждающий разговор, пожалуй, самый интересный из всех, что вы когда-либо вели в «Быке и медведе».
– Послушай, маленький симпатичный жабенок. Я хочу сделать тебе предложение.
– Я думала, ты уже сделал.
– Я сейчас пойду в туалет…
– Ну, только не со мной!
– Короче. Я пойду в туалет…
– Ты же только что оттуда!
– …а в мое отсутствие прошу тебя сделать две вещи. Во-первых, закажи нам что-нибудь поесть. Кухня скоро закроется, а одной любовью не насытишься. Во-вторых, ты должна принять решение. Когда я вернусь, мы можем поговорить о твоей дурно выбранной карьере, которая зашла в тупик, причем я научу тебя всему, что знаю о стратегиях выживания для тех, кто радикально напортачил в безнадежно обреченной профессии. Либо – на твой выбор – я потрачу то же количество времени и усилий, чтобы рассказать о некоторых действительно интересных вещах. О вещах, которые могут оказаться важнее, чем все ученые степени, вместе взятые. А могут и не оказаться. Так или иначе, выбор за тобой. Либо одно, либо другое. Решай.
С этими словами он встает, встряхивает длинными патлами и удаляется к туалетам, ковыляя и покачиваясь, как животное, получившее в зад парализующий дротик.
21:04
– Я хочу овощное рагу. Только без спаржи! Вы поняли? Повторяю: никакой спаржи!
– Да, я понял с первого раза, – отвечает Брайан, ухмыляясь слишком нагло для младшего официанта. – А что сегодня изволит заказать мистер Ди?
– Мистер Ди изволит заказать… э-э… – Это слишком жестоко, но вы не можете удержаться. – Принесите мистеру Ди лягушачьих лапок.
21:05
Ресторан «Бык и медведь» наделен своеобразным шармом, который связан не только со стилем интерьера – мрачно-теплого, тяжеловесного, отполированного временем – и не с классом посетителей – ухоженных, со вкусом одетых, образованных и остроумных, – но и с социальной ролью убежища от всяческого хаоса: как контролируемого рыночного, так и неконтролируемого, набирающего силу хаоса улиц. В системе понятий внешнего мира цивилизацию зачастую (и не без основания) изображают тонкой пленкой, под которой ревет и чавкает кровавый праздник сугубо диких существ. В системе понятий «Быка и медведя», напротив, рев и чавканье воспринимаются как тонкая атавистическая пленка на могучем утесе изящества и порядка. Здоровое начало, которое служит Америке опорой, которое не горит, не продается с молотка, не изрешечено пулями и не ржавеет, – это начало порой бывает трудно разглядеть. Однако здесь, в цитадели цивилизации, несмотря на заполняющий ее шум, дым и беспорядок, царят неизменные стабильность и спокойствие – волшебные дары банкирского Будды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117