Однако теперь их лица окрашены в различные оттенки асфальта и корицы, а одежда представляет образцы африканского стиля, от белых хламид и льняных костюмов до тюрбанов, цветастых набедренных повязок и звериных шкур.
– Шаманы, предсказатели, колдуны и прочие оккультные деятели, – поясняет Даймонд. – Как ты думаешь, признали бы такие преподаватели диплом твоей бизнес-школы?
Вы не отвечаете, потому что не слушаете. С тех пор, как в памяти всплыло имя Кью-Джо, вы пытаетесь сосредоточиться на причинах, заставивших вас согласиться на этот дурацкий пасхальный утренник с картинками.
– Ларри, минуту назад ты упомянул, что в Тимбукту продавались карты Таро… э-э… в средние века, да? А Кью-Джо ты тоже об этом сказал? Я просто думаю: может, она увидела какой-то намек?
В полутьме заметно, как у Даймонда на лбу возникают прозрачные луковички пота; вы буквально чувствуете его внезапно обострившуюся лихорадку.
– Я… не помню так сразу. – Он начинает дрожать. – Извини, мне надо отлучиться. Помыть руки, как говорят денатурированные американцы. Хотя многие из них, закончив свою миссию, забывают это сделать.
Прихрамывая, он уходит в темноту.
9:28
Признайтесь, Гвендолин: вы медлительны. Тормозите, как зомби, играющие в «монополию», как престарелый маразматик на состязаниях по бегу в мешках, как продавец рождественских открыток в Саудовской Аравии. Если вас выбросить из самолета, то самолет приземлится раньше, чем вы упадете. Вот и сейчас – проходит полных пять минут, прежде чем вы понимаете то ужасное, о чем должны были сразу же догадаться. От жуткой догадки чай выплескивается из чашки, а адреналин – из надпочечников.
Элементарно, Ватсон! Менее чем сорок восемь часов назад на этой самой софе сидела Кью-Джо Хаффингтон. И смотрела вот этот слайд. А Ларри Даймонд извинился и ушел в туалет – так же, как он сделал сейчас, словно давая подсказку. И в его отсутствие произошло нечто радикальное, после чего Кью-Джо исчезла с лица земли. Это уже не совпадение и даже не дежа-вю; это история, повторяющая саму себя, шаг за шагом, вплоть до последнего, самого ужасного…
9:30
Какое-то время вы просто сидите как истукан: руки пытаются остановить пляшущую чашку, глаза поедают изображение на экране, словно надеясь, что кто-то из преподавателей университета Тимбукту подскажет выход. Затем вы резко вскакиваете, кропите ковер чаем и неуклюже, словно попавший в медвежий капкан новичок тай-чи, поворачиваетесь назад. Никто не подкрадывается. Комната пуста. И тиха, если не считать слабого нервозного зудения проектора. Мертвая тишина склепа.
Вы напряженно озираетесь, пытаясь усмирить панику и собраться с мыслями. Страх связывает разум, страх похож на загустевший холестерин, на утиный жир, сбежавшийся в жгуты под действием эпинефрина. Под черепом бьется одинокая формула: то, что случилось с Кью-Джо, не должно случиться с вами!
Первое, что приходит в голову, – это просто убежать. Броситься к двери со всех ног. Удерживает лишь нежелание быть замеченной за таким нелепым занятием, как бегство. (Лучше смерть, чем краска смущения, да, Гвен?) Поставив чашку, вы не спеша идете к двери – легким прогулочным шагом, турум-пурум, стараясь не принимать каждую жуткую тень, отброшенную какой-нибудь из африканских масок, за маньяка с ножом. Входная дверь отделена от комнаты небольшим вестибюлем; вы заходите туда, невинно помахивая руками, турум-пурум, – и замечаете сбоку дверь, из-под которой пробивается свет. Туалет! Его надо миновать, чтобы добраться до выхода.
Вы медлите. А вдруг это западня? Сама мысль о таком раскладе – будь то жестокий убийственный замысел или просто одна из «безобидных» шуточек Даймонда – приводит вас в ярость. Желтые жгуты страха растворяются в горячей кислоте гнева. Вы решительно нащупываете в сумочке газовый баллончик – и чувствуете, как горн загибается вверх под таким углом, что Гиллеспи и не снилось.
9:44
На цыпочках, с баллончиком в руке, вы крадетесь мимо двери в туалет. Пусть только попробует! Сердце колотит в диафрагму, как кулак хозяина квартиры в дверной косяк вашего отца; ярость столь сильна, что, добравшись до выхода без приключений, вы даже испытываете разочарование.
Еще одна пауза. Надо подумать: действительно ли стоит делать ноги? Конечно, стоит! Из неприятных ситуаций надо уходить, тем более когда есть угроза для жизни. Чего же вы медлите? Открывайте дверь и бегите!
Увы, дверная ручка не поворачивается. Ни вверх, ни вниз. Можно дергать, крутить, тянуть, толкать – все напрасно, дверь заперта плотнее, чем губы жеманницы. Ни шпингалета, ни засова: вас закрыли на ключ.
Отпустив неподвижную ручку, вы медленно оглядываетесь: никаких изменений. «Гремящий дом» тих, пуст и мрачен. Проектор в комнате жужжит, как жук в жестянке. Слева, примерно в шести футах, полоска света очерчивает дверь в туалет.
Вариантов поведения не так уж много. Можно поискать телефон и сыграть в рулетку со службой 911 (в наши дни туда звонят миллиарды, а ответы получают единицы). Можно попросить помощи у индейца, молчаливого типа по имени Ураган, – если, конечно, он дома. И не замешан в происходящем здесь безобразии. Можно покориться судьбе и подождать, пока Даймонд сделает следующий ход. А можно перехватить инициативу. Нанести упреждающий удар. Сыграть агрессивного брокера на бирже под названием «жизнь». В вашем состоянии последний вариант просто неизбежен.
Встряхнув быстро седеющими волосами, чувствуя, как в горле формируется пискляво-кошачья версия воинственного вопля, вы налетаете на туалетную дверь и распахиваете ее, приготовившись гнать мерзавца газовым баллончиком до самого Тимбукту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117