Или на Багамах… Где угодно, только не в Тимбукту. Интересно, для чего профессиональному финансисту понадобилось забираться в такую дыру? Поймав себя на этой мысли, вы мотаете головой: боже, неужели нельзя обойтись без ссылок на Ларри Даймонда? Не выдержав тряски, один волосок (седой, разумеется) срывается и падает на клавиатуру, как мертвый змееныш Медузы Горгоны, перечеркнув буквы A, S, D и F.
Пора признать: вам одной не по карману тихое убежище в зарубежном раю. А Белфорда Данна черта с два уговоришь покинуть родину в час беды. Так какой же остается выход, если принять во внимание несостоятельность, несвоевременность и недостаточность всех вышеперечисленных мер? Только один: новая война.
А почему бы нет? Вы набиваете «война» на клавиатуре (смахнув при этом падший волосок) и смотрите, как зловещее слово горит на экране тревожным фосфоресцирующим огнем. Всем известно, что принципы военной экономики действуют на территории Соединенных Штатов с 1941 года. Так уж получилось, что, когда закончилась Вторая мировая война, многие испугались повторения Великой Депрессии, а некоторые считали, что милитаризация послужит отличным инструментом контроля масс и зарубежных конкурентов, и поэтому вместо того, чтобы перековать мечи на орала, мы изобрели очередного врага – измотанный, обнищавший и «безбожный» Советский Союз – и бросили все силы на изготовление новых мечей. Этот исторический урок, кстати, преподал вам отец при поддержке своих обкуренных приятелей-радикалов, а значит, и относиться к нему нужно соответственно. Однако сегодня утром вы помимо воли находите в нем зерна истины. Никто не станет отрицать, что наше общество, помешанное на национальной безопасности, опирающееся на неутомимую работу военно-промышленного комплекса, достигло процветания. Но лишь на время. Милитаризированная экономика, тянущая деньги из налогоплательщиков, словно тысячефутовый подросток, высасывающий жирный молочный коктейль, в мирное время не может преуспевать вечно. Постепенно упала производительность, а вслед за ней и конкурентоспособность промышленного сектора, что привело к снижению заработков и уровня жизни, и все невоенные, плохо финансируемые отрасли, такие как образование, здравоохранение и защита окружающей среды, приказали долго жить. Тем временем поверженные враги, Германия и Япония, наплевали на вооружение, сосредоточились на производстве мирной продукции и начали обставлять Америку во всех областях, от банков до заводов, что и продолжают делать до сих пор, несмотря на собственные сбои в начале девяностых. Этого тоже никто не станет отрицать. Быть может, в будущем нам удастся сместить акцент с военного сектора на гражданский и догнать лидеров гонки. Но это в будущем. А сейчас рынок лежит в луже крови, а ваш «порше» прячется в кустах от сборщиков платежей. Сейчас единственное, что в состоянии помочь коматозному больному – это еще одна ампула войны.
Не такая уж и глупость, если подумать. Президент по этому поводу нравственных спазмов не испытает. Военные президенты популярнее, чем Санта Клаус, а нашему безумно хочется, чтобы его переизбрали. Что до врага, то недостатка в кандидатах не будет. СССР, правда, больше нет, а остальные как-то мелковаты, но кто-нибудь из них со временем может дорасти до уровня Северного Вьетнама. С другой стороны, что вам за польза от войны или хотя бы от угрозы войны, если она не случится буквально сейчас, до понедельника?
В общем, понятно. Вероятность благоприятно-военного исхода не превышает вероятности того, что кто-нибудь из клиентов сейчас позвонит и рассыплется в благодарностях за самоотверженное упорство, с которым вы лишили его последних сбережений. И все же… Легким движением, столь характерным для девичьего оптимизма, движением, которое даже рядом не стоит с практическим рационализмом, вы переключаете радио на короткий диапазон, чтобы проверить, не появились ли светлые подвижки на международной арене.
Радио взрывается шумом и треском – свидетельство того, что вспышки на солнце (или чем там еще вызваны космические возмущения последних дней) продолжаются до сих пор. Сквозь помехи на миг пробивается фрагмент чистой трансляции, похожей на репортаж Восточно-Индийской баскетбольной лиги. «Бенгальские тигры» победили «Сингапурских улиток», «Бомбейский джинн» в добавочное время сыграл вничью с «Черными дырами Калькутты», а «Бриджи Мадраса» обошли в турнирной таблице команду «Кашмирских свитеров». «Пунские зубцы» в турнире не участвовали.
10:15
Стоя у окна, вы кутаетесь в халат и следите за дождевыми каплями. Капли плывут по стеклу, как мечтательные головастики. Их форма кажется совершенной: круглая голова, конический хвостик. Прозрачность, радующая глаз. Стандартизированный объект, как в аптеке. Если они и мутировали из-за всяких загрязнений, то по виду не скажешь. Похоже, кислотность дождя пошла им на пользу. И не только им. В конце концов, разве индустрия – это не часть окружающей среды?
Ветер формирует из капель яростные эскадроны и бросает их на стекло – они сползают вниз медитативно-созерцательными зигзагами, потеряв дикий кураж атаки, забыв цель, лишившись воли, мечтая слиться с лужей бытия. Звук дождя похож на нетерпеливое постукивание пальцев по столу (отец за обедом, в ожидании своего любимого адобо); он похож на приглушенную любовно-постельную скороговорку, к которой жадно прислушиваются все дети в доме. Есть ли смысл в бормотании дождя? Не шелестят ли в нем отголоски великого праязыка, на котором говорили общие предки людей и дельфинов? Или капли – это просто толпа статистов, бормочущих «ум-ца-ца, ум-ца-ца» на съемочной площадке фильма, сценарий которого им не дали прочесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117