Сегодня здесь царит тихая и скромная атмосфера, пронизанная интересом к тихим и скромным существам. Хотя вы, признаться, предпочли бы обратное. Но удивляться нечему: афишка, подаренная молчаливым индейцем, в общих чертах объясняет, чего следует ожидать.
Эта афишка сообщает о ежегодной выставке земноводных и пресмыкающихся, которая проходит под эгидой Тихоокеанского северо-западного герпетологического общества. «Покрыты ли жабы слизью? Душат ли удавы свою жертву? Узнайте ответ на эти и другие вопросы, касающиеся земноводных и пресмыкающихся!»
Ну что, Гвендолин? Беспокоят ли вас вопросы, касающиеся земноводных и пресмыкающихся? Пожалуй, только один: как прожить до конца своих дней и ни разу с ними не столкнуться. «На выставке представлены более 100 видов неядовитых земноводных и пресмыкающихся со всего земного шара, от заурядных до самых экзотических». Что ж, неядовитые – это терпимо. К тому же мероприятие, включающее в программу такую детскую забаву, как «изготовление бумажных фигурок лягушек и черепах», вряд ли может быть опасным. С другой стороны, детские забавы зачастую связаны со всякой пакостью и дрянью. В кошмарных снах вас преследует омерзительная картина: Белфорд Данн-младший, выбравшись из вашего лона, принимается с упоением мусолить садовых улиток и разбирать содержимое собственных памперсов.
Тем временем ветер утих, а дождь превратился в легкую морось. Увы, изуродованной прическе и косметике уже все равно, однако перспектива предстать перед Ларри Даймондом в потасканном виде вас почему-то не смущает, и вы продолжаете с медлительным упорством кружить по ажурному атриуму научного центра. Проходя под одной из безупречно белых арок, вы думаете: если в раю откроют «Макдоналдс», то его интерьер будет выглядеть именно так. Правда, в раю при существующих критериях отбора вряд ли наберется достаточно клиентов для «Макдоналдса». И потом, кому в жизни вечной нужны экспресс-закусочные?
От мыслей о вечной жизни у вас с детства начинала кружиться голова. Ладно, долгая жизнь – это еще понятно. Пусть миллионы лет, пусть хоть триллионы. Но чтоб вот так, вечно… Когда-то же должен быть конец? Некоторые находят утешение в мыслях о вечности, но вам эти мысли кажутся сбивающими с толку, даже пугающими. Вечность – это какое-то потрясение основ!
Вы уже готовы направиться к кассам и с величайшей неохотой отстегнуть пять кровно заработанных долларов за экскурсию в мир ползунов и попрыгунчиков, саламандр и древесных лягушек, пресноводных и морских черепах, в мир ящериц, тритонов и головастиков, в мир мерзости и мрази, когда над ухом раздается голос:
– В вечности не существует понятия времени.
От испуга вы едва не выпрыгиваете из промокших туфель. А обернувшись и увидев его лицо вплотную со своим, подпрыгиваете во второй раз.
– Вечность, – продолжает он, – лишена длительности. По определению, вечность лежит за пределами времени. А следовательно, такие категории, как начало и конец, к ней неприменимы.
Ваша первая реакция – сказать ему: «Как вы смеете подкрадываться к женщине, даже не дав ей возможности зайти в туалет и привести себя в порядок!» Однако вместо этого вы говорите:
– Откуда вы узнали, о чем я думаю?
На что он отвечает:
– Этому приемчику я научился в Тимбукту.
– Что вы здесь делаете? – спрашиваете вы прокурорским тоном.
– Это я должен спросить: что вы здесь делаете? Сначала упоминаете дикарей из племени бозо, потом заявляетесь на выставку земноводных. Я уже начинаю подозревать, что вы тоже на особом листке.
– На каком еще листке?
Наверняка он имеет в виду какую-нибудь гадость.
– На гостевом. Вместе с другими избранными, кто здесь лишь на время.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Мой отец филиппинец, а я сама родилась в Америке. И если вы умеете читать мысли, мистер Даймонд, то должны знать, зачем я сюда пришла.
В ответ Даймонд смеется, как дикое животное. Услышав этот смех, Белфорд Данн подумал бы, что вы отыскали Андрэ.
– Я не умею читать мысли, – говорит он. – Природа нашего сознания такова, что каждый может время от времени читать чужие мысли, если передающая сторона мыслит внятно, а принимающая не блокирует сигнал. С тех пор как я на особом листке, мне удается иногда забираться людям в мысли или в сны. – Подбоченясь, он угощает вас взглядом, который мог бы содрать розовые обои со стен добродетели. – Но куда я действительно хотел бы забраться, так это вам под юбку.
Развернувшись на сто восемьдесят, вы стремительно уходите прочь. «Если он пойдет следом, я буду кричать». По залу слоняются несколько семейств: родители решили потратить недельный развлекательный бюджет, чтобы их детишки смогли приобщиться к «изготовлению бумажных фигурок лягушек и черепах». Наверняка кто-нибудь из этих крепких папаш спасет вас от уродливого похотливого дегенерата!
Размокшие туфли, однако, не успевают прошагать и десятка ярдов, как вы вспоминаете, что сами же хотели его разыскать. Тормоза, разворот на сто восемьдесят. Вы уже целый год собираетесь завести очки, мешает только гордость, – но сейчас кривая ухмылка Даймонда отчетливо видна в облаке тумана.
– Где она?! – кричите вы. – Где Кью-Джо Хаффингтон?
– Хотите сказать, что вы не знаете?
– Нет, конечно! Откуда мне знать? Что вы с ней сделали?
Даймонд направляется в вашу сторону. Вы уже готовы завопить, но его похотливый взгляд убрался за кулисы, как вульгарный комик, а на смену вышло выражение доверительной заботы, гамлетовское выражение телеведущего, сообщающего об очередном кризисе нации.
– Я думаю, нам надо присесть и побеседовать, – говорит он тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117