Царь охнул, рука будто провалилась вперед, но он быстро сообразил, что к чему, и, перехватив меч на обратный хват, наметился прямо Ивану в грудь. Ваня сумел увернуться и вновь замахнулся своим клинком…
За пределами круга движения поединщиков казались замедленными, будто бы они двигались во сне. То, что для Вани происходило в один миг, вне круга длилось четверть часа или больше. Меч, вращающийся в руках Еруслана так быстро, что становился сияющим кругом, для зрителей извне был почти неподвижным. Удивительнее всего было то, что выражения страха или боли, гнева или торжества на лицах поединщиков застывали едва ли не на целую вечность. Веста, дрожа, жалась к ногам Яги, несколько раз закрывала глаза, но спустя мгновение вновь напряженно смотрела на Ваню, который то зависал в воздухе, то лежал без движения на земле. Ей отчаянно хотелось помочь, но она знала, что сейчас все зависит только от самого Ивана, от его силы и, самое главное, от его веры в себя. Ване казалось, что он пробыл в круге полчаса от силы, но время там шло по-иному, а за сияющими границами день шел своим порядком. Давно уже наступил полдень, солнце светило по-прежнему жарко, так что воинам в тяжелых доспехах пришлось нелегко, но они не смели ослушаться приказа царя Еруслана и покорно ждали победы или поражения.
– Дерзкий мальчишка! – прохрипел царь, метя клинком по Ваниным ногам, но тот шустро увернулся, сделал обманный выпад, и что есть силы ударил Еруслана в спину.
Страшный удар прорубил панцирь, но меч в руках Иван не удержал, повалился на сторону, сбитый могучим ударом царского кулака. Еруслан словно и не чувствовал боли, без устали снова и снова работал мечом, не давая Ване и секунды на то, чтобы самому пойти в атаку, – все силы Ивана были теперь направлены только на отражение ударов. А это было нелегко, меча в Ваниных руках больше не было, и он ловко ускользал в последний момент из-под опускающегося клинка, но ответить ударом на удар не мог.
– Мальчишка! – повторил Еруслан, презрительно скривив губы. – Дерзкий, дерзкий…
Он не договорил и, перехватив меч в левую руку, правой со всей силы ударил Ваню в грудь, стараясь выбросить из круга. Ивана отнесло назад, да так, что он едва сумел не упасть за грань, кое-как удержался, взметнулись только длинные волосы, несколько прядей попали прямо на сияющую стену и тут же обуглились, рассыпавшись черным пеплом. Ваня встряхнул головой и только сейчас ясно понял, что он просто не имеет права погибнуть в этом бою. Молча бросился он прямо на грозного царя, рука его метнулась прямо к Ерусланову горлу, сжала так, что побелели костяшки, а Еруслан, не ожидая от Вани такой прыти, выронил из рук меч.
– Ах ты, чародей проклятый! – только и выдохнул Иван и, не понимая, откуда у него только сила взялась, схватил Еруслана за горло и приподнял его так, что ноги царя беспомощно замолотили воздух.
– Тоже мне владыка! – еще раз проговорил Ваня и, размахнувшись, бросил царя далеко за пределы сияющего круга.
Еруслан пролетел через стену, мгновенно почернел, как уголь, и мертвым упал на землю перед своим войском. Иван отер пот и кровь со лба и двумя руками разомкнул круг, который начал таять в тот самый миг, когда Ваня только к нему прикоснулся. Подумав немного, Иван вернулся, подобрал длинный Ерусланов клинок и, помахивая им, встал перед сумеречным войском.
– Ваш государь мертв! – проговорил он изменившимся голосом. – Война окончена! Возвращайтесь домой!
Воины молчали, переминаясь с ноги на ногу, будто не веря услышанному. Наконец один из ротных командиров робко обратился к Ивану:
– Ты одолел нашего царя, могучий богатырь! Теперь мы под твоим началом.
Ваня посмотрел на него с удивлением, задумался над его словами и только тут обнаружил, что уже наступил поздний вечер. Сумерки постепенно сгущались, насылая на землю мрак, в воздухе потянуло прохладой. Надвигалась ночь.
– Ну, быть по сему, – наконец произнес Иван, – а коли так, вот вам мой приказ: возвращайтесь в разрушенные вами царства, Серебряное и Золотое, и займитесь мирным трудом. Возводите дома взамен уничтоженных вами, распашите поля взамен вытоптанных вами, насаждайте леса взамен выжженных вами. И пусть этот край восстанет из пепла, пусть воцарятся мир и покой.
И не успели еще воины низко поклониться новому владыке, как раздался громкий крик:
– Иванушка!
Расталкивая воинов, к Ване бежала Веста, глаза ее горели ярким огнем, все тело сотрясалось от волнения и от долго сдерживаемого плача.
– Иванушка! – все кричала и кричала она. – Неужто одолел царя Еруслана? Я уже и не чаяла видеть тебя живым!
– Куда же я денусь, – улыбнулся Иван, крепко обнимая волчицу и прижимая ее к себе, – теперь уже все позади. Все прошло, милая. Все прошло.
– Прошло, говоришь? – раздался над ними безумный голос Рогнеды. – Нет, не бывать тому! Медное царство мое!
И она, расхохотавшись, бросила в Ивана связку огненных стрел, которые сами собой выросли в ее руках. Но ни одна из пылающих смертоносных молний не достигла Вани, потому что Веста, зарычав, грудью бросилась на них и тут же упала, пронзенная насквозь. Иван закричал и подхватил волчицу на руки, ощутив под пальцами, как осыпается ее опаленная шерсть, чувствуя запах горящей плоти и жаркой крови.
– Веста? – будто не веря, негромко позвал Ваня. – Веста?
Волчица не отвечала, она даже перестала биться в его руках, из ее раскрытой пасти медленно текла струйка крови, поначалу алая, как закатное солнце, потом черная, как ночное небо.
– Медное царство мое! – торжествующе закричала Рогнеда.
И тут же спустилась ночь.
Оба войска опомнились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110