– Не, я серьезно, – удивился Ваня, – а что такого? Она же вроде живая, наверное, еще и дюже полезная!
– Живая-то она живая, – усмехнулась волчица, – да только польза в ней для здорового не велика. Слыхал, поди, что одно и то же снадобье кого лечит, а кого и калечит? Так же и вода эта. Слепцу она зрение вернет, хромого на ноги поставит, старика омолодит, это все так и есть, все верно и правильно. А вот ежели кто здоровый такой воды отхлебнет, мигом все здоровье порастеряет, язвами да струпьями покроется, силы все в сыру землю уйдут. Тебе оно надо?
– Не надо, – еле выговорил Иван, радуясь, что решился спросить раньше, чем выпил из заветного кувшинца, – но пить хочется страшно.
– Ничего, – кивнула Веста головой, – сейчас до ручья дойдем – напьешься вволю.
– Хорошо бы, – вздохнул Иван, у которого уже в горле все пересохло.
Он немного пошевелил затекшими плечами, подхватил кувшинец поудобнее и уложил на него подбородок. Даже глаза прикрыл, но только на мгновение, потому как Веста уже остановилась рядом с журчащим ручейком. Ваня слез с нее, поставил свою ношу на землю и, поддерживая рукой рубаху с яблоками, жадно припал к воде. Оказалась она холодной и необыкновенно вкусной, Иван пил и все никак не мог напиться. Веста тоже подошла к ручью, выпила немного и намочила в воде лапы. Пересвет не стал пить, но коня напоил вдоволь, тот пил очень жадно, беспрестанно всхрапывал и тряс большой головой.
– Напились? – спросила волчица. – Тогда поехали, ночь скоро. А в лесу ночью, сами знаете, каково: только сумерки схлынут и настоящая тьма в пору вступит – всяк беги прочь за двери дубовые, во палаты каменные. Звери и те кто в норе, кто под кустом схоронятся. А кто не спрятался – с черным всадником повстречается.
У Вани мурашки пробежались по телу от одной мысли, что он может остаться в лесу ночью.
– А кто такой этот черный всадник? – осторожно спросил он Весту. – Чем он опасен?
– Всем, – коротко ответила волчица.
Подъехавший Пересвет пояснил:
– Три всадника – красный, белый и черный – все служат во имя одного и того же. Красный – Ясное Солнышко, он приходит вместе с солнцем, пробуждает целый мир ото сна, гонит прочь ночное марево. Белый всадник – ясный день, он является, когда солнце поднимется уже высоко над вершинами деревьев, разгоняет утренний туман. Все живое славит его! Черный же всадник приходит тогда, когда мир теряет краски, а сумерки сгущаются так, что уже сложно различить что-то вокруг. Он приходит вместе с ночью, он несет ночь на своем черной плаще, звезды мерцают в гриве его могучего коня. Стар и млад, человек и зверь, змея и птица – все стремятся скрыться раньше, чем наступит час черного всадника. А кого настигнет ночь в пути и кто не разожжет костра, того коснется всадник полой своей одежды и превратит в черный пепел. Так-то, друг Иван.
– Понятно, – кивнул подавленный Ваня. – А неужели с этим всадником никакого сладу нет?
– Почему же, есть, – хмыкнула Веста, – утра дождаться. А если серьезно говорить, то о каком ладе да уговоре ты речь ведешь? Неужто сможешь своими силами так сделать, чтобы день не кончился и ночь не наступила?
– Не могу, – Ваня слабо улыбнулся, – но очень бы хотелось.
– Хотелось ему, – она фыркнула, – ладно, теперь тихо. Дорога небезопасная.
Она подставила Ивану свою спину, тот взобрался верхом да так и охнул: воды он выпил слишком много, в животе таинственно клокотало и булькало. Пересвет тронул поводья Хранимира, и все вместе отправились дальше. Начинало темнеть, подул резкий холодный ветер, Ваня ежился и глубже запускал руки в белую волчью шерсть. Хуже всего было ногам – без сапог они совсем озябли, штаны не грели. Ветер пробирался под рубаху, от ледяного кувшинца мерз живот. Несладко было Ване, но он терпел, думая только о том, что им надо скорее выбираться из леса. Волчица мчалась так быстро, как могла, поминутно оглядывалась через плечо на Пересвета, опасаясь, как бы он не сбился с пути. Наступили сумерки, тропинка была еле заметна, и Веста бежала, уже не разбирая пути, стараясь только не попасть в заросли елок или колючего кустарника.
Лес кончился, вышли к подножию большой горы. Узенькая тропинка вилась посреди жесткой травы, тут и там встречались крупные булыжники, Хранимир то и дело спотыкался и жалобно ржал. Волчица припустила во весь дух, нюхала воздух и пару раз завыла, подняв морду к небу.
– Чего ты? – тревожно спросил Ваня, порядком напуганный. – Сама говорила: тише!
– Говорила, – согласилась Веста, – но это было в лесу. А сейчас пусть все знают – волк на тропе.
– Кто знает?
– Все, – отмахнулась она, – кто есть, и кого нет.
Иван хмыкнул и больше не задавал вопросов, втайне надеясь на то, что рано или поздно Веста сама ему все расскажет. Так и оказалось, волчица, немного погодя, заговорила:
– В наших краях обычно царит мир и покой, днем ходи где хочешь, только с наступлением темноты следует опасаться бродить вдали от дома. Но есть два места, в которые не стоит заходить и при свете дня, – это Горе-лес, в котором ты уже побывал, и звериная тропа, по которой мы прошли только что. Горе-лес не показался тебе опасным, чужака вообще мало что там может напугать. Звериная же тропа закрыта для людей, да и не всем животным дано по ней пройти. Сумеречный лес, вечно мрачный, вечно темный, опасен сам по себе, но, если ты пришел туда без злого умысла, он не навредит тебе. Тропу же охраняют силы тех, кто вечно скитается вдали от любопытных глаз, тех, кто предпочел одиночество толпе и мрак солнечному свету. По тропе ходят не простые звери, простых она не пропустит. Здесь ходят олени, отбившиеся от стада, здесь летают орлы, которым не дано взлететь до облаков, лисы, убежавшие из своих нор, змеи, которые не ползают более по земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110