ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Страшновато рядом с таким человеком.
Тупик почти не спал в последние дни. После долгой скачки на вольном ветру его покачивало, колеблющийся свет от свечей на столе и по углам гридницы набегал теплыми волнами, уносил и размывал мысли, но Тупик зажал в себе усталость и говорил отчетливо, подробно. Димитрий не перебивал, лицо его сохраняло сосредоточенное выражение, лишь темные глаза по временам вдруг теряли цепкость, начинали смотреть словно бы сквозь Тупика – они видели ночные костры Орды, считали табуны лошадей и кольца юрт ордынских куреней, жадно впивались в длинные ряды всадников, построенных для смотра, изучали следы прошедших отрядов на прибитой степной траве, и крылья его курносого носа начинали трепетать, будто ловили запахи дыма, конского пота, кислого молока и овечьей шерсти. Но вот взгляд его мгновенно возвращался издалека, упирался в лицо Тупика, в нем словно бы вырастал вопрос, и Васька догадывался: князь сравнивает его вести с сообщениями других людей. Это не смущало Тупика, он говорил то, что видел и слышал, ясно отделяя одно от другого. Димитрий Иванович смертельно ненавидел, когда вестники подлаживались под его предположения, взгляды и ожидания, стремясь угодить государю вопреки той истине, которая была им известна, – пусть даже «истина» существовала лишь в их собственном уме. «Говори, что сам считаешь правдой», – первое требование, которое великий князь предъявлял ко всем военачальникам, в особенности же к разведчикам. Если он замечал, что человек пытается угодить своими вестями ему или воеводе, решительно удалял такого от важной службы и запрещал пользоваться его услугами. Точно так же гнал он тех, кто услышанное от других выдавал за увиденное воочию. Пусть ты слышал от своего начальника или князя, матери или отца, но ты слышал, а не видел сам – так и говори. «Пьяна и Вожа показали: при равных силах побеждает тот, у кого лучше разведка», – не раз повторял Димитрий на советах военачальников, и разведку он ставил наравне с обучением войска.
Тупик наконец умолк, Димитрий, помолчав, спросил:
– Где пленный сотник?
– В башне под стражей, – ответил сотский начальник из охранной дружины детинца.
– Сильно его примучили дорогой?
– Не больше, чем сами примучились.
– Добро. Ты, сотский, скажи караульному начальнику, чтоб татарина накормили, напоили, постелю дали и все, что попросит. Татары – народ каменный, его пыткой не расколешь, только обозлишь. На добро же и волк отзывается. Мне надо, чтоб он правду говорил.
Димитрий встал из-за стола, огромный, крутоплечий, тяжелорукий, прошелся по гриднице, остановился перед Васькой.
– Значит, именем самого Мамая жгут села?
– Да, государь.
– Это уже не пустые угрозы, – задумчиво сказал князь. – А сотник не брешет?
– Да не похоже, государь. Я ж проверил его тепленьким, как брали. Сказал: мы-де не воюем с Ордой, отдадим его на суд ханский, он тут и пролаялся.
Димитрий хмыкнул:
– Знаешь, Васька, для татарина ханская немилость хуже русской неволи.
Тупик удивился княжьей мысли, чуток растерялся. Да вовремя вспомнил одну «малость».
– Того не может быть, государь.
– Ну-ка?
– Есть у меня в десятке воин Копыто – ты знаешь его. Глаза у него беркутиные: до самого окоема видит все, что в степи деется. Так он этого сотника узнал.
– Встречались?
– Нет, государь. Мамай перед тем приезжал в тумен, за которым следили мы. Так этот сотник стражей его командовал. Чтоб такой в разбойники пошел!..
Димитрий положил большую руку на Васькино плечо, впервые улыбнулся:
– Славные у тебя воины, Василий. Да и ты у меня красавец.
Тупик совершенно растерялся, когда великий князь поклонился ему в пояс. А тот, построжав, продолжал:
– Женам побитых воев скажи: пока Москва стоит и князь ее жив, они нужды знать не будут. Живые обязаны павшим за русскую землю так же, как родителям своим. И для живых наша помощь сиротам и вдовам воинов не бремя, но утешение и надежда.
Димитрий Иванович отпустил сотского, Тупика задержал.
– Скажи теперь, Василий, что рязанцы толкуют.
– Разное, государь. Иные надеются – Мамай их не тронет, будто бы о том договор у него с князем Ольгой. Среди этих есть такие, которые Москву да тебя бранят – зачем-де войну с Ордой затеваете, только новый разор учините русской земле.
– Да-а, притерлись иные шеи к ярму. Готовы молча носить его еще двести лет. А того не осилят рабским умишком, что за двести лет срастется шея с ярмом, не оторвешь иначе, как с головой.
– Но таких мало, государь. Народ рязанский Орде не верит, ненависти там к ней поболее, чем у наших. Если кликнешь Русь на битву, из Рязанской земли многие к тебе придут даже против воли ихнего князя.
– О князе ты, Васька, суди поменьше, особенно при чужих. В княжеских делах князья и разберутся.
– Прости, государь, однако народу рта не заткнешь. Я передал тебе, что сам слышал.
– За то спасибо. Я на тебя не во гневе, но слово мое помни. Одно дело – бабы на торжище болтают, другое – десятский княжеского полка. У Ольга есть свои уши в Москве. Нам не ссориться нынче надо, но держать Ольга заслоном от Орды на левой руке. Пойдет он с нами аль не пойдет – его княжеское дело. Лишь бы стоял со своей Рязанью. Тут не мелкая усобица назревает, Ольгу ли того не понять? Кабы его свой народ честил – то нам выгодно. А начнет его Москва поливать грязью – обозлится да еще побежит в Орду, к Мамаю, отмываться. Государи тож не ангелы.
Снова охватывал Тупика душевный трепет перед Димитрием, который за минуту до того казался обыкновенным человеком. Ну, кто еще может смотреть так далеко, думать за друзей и недругов, в открытом сопернике угадывать возможного союзника, искать к нему ключи, не поддаваясь ослеплению гнева?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Тупик почти не спал в последние дни. После долгой скачки на вольном ветру его покачивало, колеблющийся свет от свечей на столе и по углам гридницы набегал теплыми волнами, уносил и размывал мысли, но Тупик зажал в себе усталость и говорил отчетливо, подробно. Димитрий не перебивал, лицо его сохраняло сосредоточенное выражение, лишь темные глаза по временам вдруг теряли цепкость, начинали смотреть словно бы сквозь Тупика – они видели ночные костры Орды, считали табуны лошадей и кольца юрт ордынских куреней, жадно впивались в длинные ряды всадников, построенных для смотра, изучали следы прошедших отрядов на прибитой степной траве, и крылья его курносого носа начинали трепетать, будто ловили запахи дыма, конского пота, кислого молока и овечьей шерсти. Но вот взгляд его мгновенно возвращался издалека, упирался в лицо Тупика, в нем словно бы вырастал вопрос, и Васька догадывался: князь сравнивает его вести с сообщениями других людей. Это не смущало Тупика, он говорил то, что видел и слышал, ясно отделяя одно от другого. Димитрий Иванович смертельно ненавидел, когда вестники подлаживались под его предположения, взгляды и ожидания, стремясь угодить государю вопреки той истине, которая была им известна, – пусть даже «истина» существовала лишь в их собственном уме. «Говори, что сам считаешь правдой», – первое требование, которое великий князь предъявлял ко всем военачальникам, в особенности же к разведчикам. Если он замечал, что человек пытается угодить своими вестями ему или воеводе, решительно удалял такого от важной службы и запрещал пользоваться его услугами. Точно так же гнал он тех, кто услышанное от других выдавал за увиденное воочию. Пусть ты слышал от своего начальника или князя, матери или отца, но ты слышал, а не видел сам – так и говори. «Пьяна и Вожа показали: при равных силах побеждает тот, у кого лучше разведка», – не раз повторял Димитрий на советах военачальников, и разведку он ставил наравне с обучением войска.
Тупик наконец умолк, Димитрий, помолчав, спросил:
– Где пленный сотник?
– В башне под стражей, – ответил сотский начальник из охранной дружины детинца.
– Сильно его примучили дорогой?
– Не больше, чем сами примучились.
– Добро. Ты, сотский, скажи караульному начальнику, чтоб татарина накормили, напоили, постелю дали и все, что попросит. Татары – народ каменный, его пыткой не расколешь, только обозлишь. На добро же и волк отзывается. Мне надо, чтоб он правду говорил.
Димитрий встал из-за стола, огромный, крутоплечий, тяжелорукий, прошелся по гриднице, остановился перед Васькой.
– Значит, именем самого Мамая жгут села?
– Да, государь.
– Это уже не пустые угрозы, – задумчиво сказал князь. – А сотник не брешет?
– Да не похоже, государь. Я ж проверил его тепленьким, как брали. Сказал: мы-де не воюем с Ордой, отдадим его на суд ханский, он тут и пролаялся.
Димитрий хмыкнул:
– Знаешь, Васька, для татарина ханская немилость хуже русской неволи.
Тупик удивился княжьей мысли, чуток растерялся. Да вовремя вспомнил одну «малость».
– Того не может быть, государь.
– Ну-ка?
– Есть у меня в десятке воин Копыто – ты знаешь его. Глаза у него беркутиные: до самого окоема видит все, что в степи деется. Так он этого сотника узнал.
– Встречались?
– Нет, государь. Мамай перед тем приезжал в тумен, за которым следили мы. Так этот сотник стражей его командовал. Чтоб такой в разбойники пошел!..
Димитрий положил большую руку на Васькино плечо, впервые улыбнулся:
– Славные у тебя воины, Василий. Да и ты у меня красавец.
Тупик совершенно растерялся, когда великий князь поклонился ему в пояс. А тот, построжав, продолжал:
– Женам побитых воев скажи: пока Москва стоит и князь ее жив, они нужды знать не будут. Живые обязаны павшим за русскую землю так же, как родителям своим. И для живых наша помощь сиротам и вдовам воинов не бремя, но утешение и надежда.
Димитрий Иванович отпустил сотского, Тупика задержал.
– Скажи теперь, Василий, что рязанцы толкуют.
– Разное, государь. Иные надеются – Мамай их не тронет, будто бы о том договор у него с князем Ольгой. Среди этих есть такие, которые Москву да тебя бранят – зачем-де войну с Ордой затеваете, только новый разор учините русской земле.
– Да-а, притерлись иные шеи к ярму. Готовы молча носить его еще двести лет. А того не осилят рабским умишком, что за двести лет срастется шея с ярмом, не оторвешь иначе, как с головой.
– Но таких мало, государь. Народ рязанский Орде не верит, ненависти там к ней поболее, чем у наших. Если кликнешь Русь на битву, из Рязанской земли многие к тебе придут даже против воли ихнего князя.
– О князе ты, Васька, суди поменьше, особенно при чужих. В княжеских делах князья и разберутся.
– Прости, государь, однако народу рта не заткнешь. Я передал тебе, что сам слышал.
– За то спасибо. Я на тебя не во гневе, но слово мое помни. Одно дело – бабы на торжище болтают, другое – десятский княжеского полка. У Ольга есть свои уши в Москве. Нам не ссориться нынче надо, но держать Ольга заслоном от Орды на левой руке. Пойдет он с нами аль не пойдет – его княжеское дело. Лишь бы стоял со своей Рязанью. Тут не мелкая усобица назревает, Ольгу ли того не понять? Кабы его свой народ честил – то нам выгодно. А начнет его Москва поливать грязью – обозлится да еще побежит в Орду, к Мамаю, отмываться. Государи тож не ангелы.
Снова охватывал Тупика душевный трепет перед Димитрием, который за минуту до того казался обыкновенным человеком. Ну, кто еще может смотреть так далеко, думать за друзей и недругов, в открытом сопернике угадывать возможного союзника, искать к нему ключи, не поддаваясь ослеплению гнева?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205