– Вот как выставит Мамай тысяч двести, тогда и придумывать страхов не придется, – серьезно произнес Димитрий. – То Орде по силам. А за Мамаем стоит Тохтамыш. За Тохтамышем – Тамерлан…
Задумались князья и бояре. Орда бесконечна. Сколько веков накатывают с востока грозные волны нашествий, и не ослабевает их сила. Кремень не выдержал бы, а Русь стоит. И такими вдруг нелепыми, немыслимыми показались собственные раздоры…
– Несть числа врагам, а бить надо, – жестко сказал Димитрий. – Коли соберем пятьдесят тысяч войска – можно встать против степи.
Тихо стало в княжеской думной. Шутка ли – пятьдесят тысяч воинов! Не городских и удельных «тысяч» во главе с тысяцкими воеводами, в которых редко бывает более трех-четырех сотен ратников, но пятьдесят тысяч вооруженных бойцов!
– Тверского полка ждать уж нечего, – угрюмо сказал Бренк. – Михаил ждал случая показать норов, вот и дождался.
Димитрий косо глянул на Тупика, промолчал.
– Из Нижнего тоже полка не будет, – отозвался Боброк. – Может, какие охотники только. Там, правда, и не с чего собирать большой полк после всех разоров. С Рязанью тож ясно.
– Новгородские бояре молчат – вот што непонятно! – возмутился один из окольничих.
– Непонятно? – Димитрий зло сверкнул очами. – Новгородские толстосумы на любой беде готовы наживаться. Чего им рисковать – Мамай-то Москве грозит, не им. Они и прадеда моего, Невского Александра, звали, когда уж немцы их городки и погосты жгли. Да и то еще неизвестно, позвали б аль нет, кабы люд городской не взял их на вече за горло. У нас родина – земля русская, у них – мошна тугая. Для них Москва – только что соперник торговый.
– Так где же мы возьмем пятьдесят тысяч, государь? Кто даст нам такое войско?
– Народ! К нему ныне гонцов шлю.
– Смерды? Холопы?
– Холопу и смерду родина не меньше дорога. А то и дороже. Не в обиду тебе говорю, а в назидание.
– Я и не в обиде, государь, да ты не понял меня. Дайте-ка смерду меч, а хотя бы вон Ваське Тупику – лапоть, да поставьте их друг против друга. Не думаю, штоб смерду меч здорово помог.
Тупик улыбнулся:
– Это смотря какой смерд. Видал я под Ордой одного казака чернобородого – он цепом молотильным так по татарской башке съездил, что она со шлемом вместе в плечи ушла.
– Слыхал? – засмеялся довольный Димитрий. – И вот что, бояре, сами запомните и другим передайте: коли кто из господ владетельных хотя бы последнего холопа не пустит в войско охотником – голову отрублю. Вот этой рукой!
И все поверили: отрубит. И, может быть, впервые русские бояре увидели в княжеской думной тень грозного русского царя. Не с того ли часа стали называть московских государей «грозными»? Вплоть до последнего потомка Димитрия – Четвертого Ивана?..
– Ты, Василий, три дня отдыхай да подбери себе десяток добрых кметов. Снова пошлю тебя под Орду. Не обессудь за труды, то не мне – родине надобно.
– О том мечтаю, государь, и на сборы дня хватит.
Димитрий проводил воина взглядом, посмотрел на бояр.
– С такими витязями да Мамайку не сломать?!
На крыльце княжеского терема встретился Тупику человек в простой дорожной одежде. Вроде обыкновенный человек, благообразный, седоватый, видом не богатырь, но Васька остановился и посмотрел ему вслед. Светлые, проникающие в самую душу глаза этого человека словно брали какую-то часть твоего существа и уносили. И смотрел он так, словно давным-давно все знал о тебе. Тупик как будто встречал его где-то…
Постоял Васька, подумал. Ждала его в посаде двадцатидвухлетняя вдовушка Анюта, пышногрудая, белотелая, с горячими вишневыми глазами певунья и хохотушка, недолго поплакавшая об утонувшем по пьяному делу муже, все сердце отдавшая лихому княжьему десятскому. Можно бы сбегать на час-другой – она уж сведала о Васькином возвращении, передала через стражу: блины, мол, печет, медок откупоривает, – но не тянуло Ваську нынче в посад, в тихий переулочек, к той ли нескрипучей калитке. «Сроку мало, – сказал он себе, будто оправдываясь. – Пойду подбирать дружину».
V
Вотчинное село служилого московского боярина Ильи Пахомыча одним боком прижалось к лесу, с другой стороны отгородилось от мира широким озером с низкими берегами, где в тальниках не умолкают ключевые ручьи. За озером – поля, и поля немалые. На одних рожь созрела, на других дозревает овес, спеют ячмень и пшеница, третьи – под горохом, репой, подсолнечником и капустой, а есть поля вовсе незанятые, черные, в редкой поросли залетных сорняков. Поля эти отдыхают. Оказывается, совсем ни к чему бросать кулиги, вырванные у лесов тяжелым трудом и после того истощенные ежегодными посевами. Взял добрый хлеб с поля, так не спеши сеять рожь по ржи, овес по овсу. После хлебов хорошо горох посеять или подсолнечник, на третий год дать земле-кормилице отдохнуть под паром, воздухом надышаться, дождями напиться вдосталь – тогда она снова добрый хлеб родит. Трудно вводил этот порядок Илья Пахомыч, но едва мужики убедились, что боярин доброе дело затеял, сами горой за него встали. Боярин бывает в селе наездами – до Москвы-то не ближний свет, верст за сорок, поэтому делами вершит боярский староста Фрол Пестун. Мужик он серьезный, господину своему преданный, и боярин спокоен при таком тиуне, справляет службу князю, не бегая лишний раз в вотчинные деревни.
Днем в селе пусто, одни ребятишки шумят да от кузни непрерывно несется веселый звон молотков. Говорят, будто бы дед нынешнего кузнеца Гриди открыл это место, первым поставил свой горн на берегу озера, у скрещения проселков – на равном удалении от четырех деревушек, – чтоб никому не было обидно ездить лишние версты к кузнецу за нуждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205