– Я только что приехала, и мне сказали, здесь есть торговец, желающий купить древности. Можно мне с ним поговорить?– Я дам ему знать, что вы здесь. Сейчас он занят. – Бармен начищал и без того сверкающий оловянный кубок. Я не хотела затевать спор, поэтому повторила улыбку.– Тогда налейте мне вина, пока я жду. На ваш вкус. – Я бросила на стойку марку и, не дожидаясь сдачи, взяла вино.Сидя в укромном уголке, я видела, как две женщины выходят из кабинета: одна – с самодовольной ухмылкой, другая – пытаясь скрыть огорчение.– Какая жалость, моя дорогая, – сказала первая своей тучной спутнице. – Твой отец всегда клялся, что камни настоящие.Толстушка разгладила голубую парчу платья.– Все равно оно дорого мне как память. Мне ведь не так нужно было его продать, как тебе.Первая женщина поджала губы.– Времена меняются, дорогая. В наши дни в бизнесе нет места для сантиментов.Они вместе вышли на улицу, и я поймала взгляд бармена, когда он ставил на поднос графин вина и кубки. Бармен поманил меня, и я проворно встала.– Лучше не тратьте зря его время, – предупредил он, открывая мне дверь.– Доброе утро, меня зовут Терилла.Я снова лучезарно улыбнулась и обвела взглядом троих мужчин, сидевших по ту сторону стола в залитой солнцем комнатке. В центре прислонился к стене грубо сколоченный человек в красном суконном плаще, смотревший на меня без улыбки. Он был темноволос и темнобород, на пальцах – массивные золотые кольца без камней, и, если я не ошибалась, в левом рукаве у него притаился нож. Я не видела под столом его сапог, но он показался мне человеком, который носит при себе не один клинок, что довольно необычно для торговца. Его компаньоны представляли собой очень странную пару: справа сидел долговязый жилистый тип в аляповатой кожаной куртке поверх зеленой льняной рубахи. Этот цвет совершенно не шел к его желтоватой коже и длинным черным волосам, но долговязому, похоже, было все равно. Он лениво бросал руны, и у меня зачесались руки. Второй выглядел так, будто забрел сюда по ошибке, но он пил вино – значит, свой. Может, ученик? На вид юнец, он был одет в простую домотканую одежду коричневого цвета; коротко подстриженные русые волосы и серьезная мина на веснушчатом лице создавали впечатление некой несообразности. Я сомневалась, что он носит клинок, он скорее ранил бы им себя в ногу.Молчание затягивалось, поэтому я спрятала улыбку и открыла свою поясную сумку.– Я только что приехала из Соуфорда. Мне сказали, вы покупаете тормалинские изделия, и я хотела узнать, что бы вы дали мне за это. – Я поставила кружку на стол.Мужчина в красном посмотрел на нее, но в руки не взял.– Куда вы направляетесь? – Игрок сгреб кости и одарил меня открытой и дружелюбной улыбкой, которой я поверила не больше, чем своей собственной.– В Дубгор, чтобы присоединиться к актерам лорда Элкита.Обе эти местности находятся в нескольких днях пути на восток и запад соответственно, так что милости прошу искать меня потом в странствующей труппе актеров. Я выдержала его пристальный взгляд, но краем глаза заметила – тихий парень взял кружку и начал ее рассматривать.– Работать с актерами, должно быть, ужасно захватывающе. Что вы делаете? – Долговязый наклонился вперед, изображая невероятный интерес.Не переусердствуй, приятель, мысленно сказала я, наверняка я не выгляжу такой уж неопытной, прямо с фермы.– Я певица.По крайней мере это была почти правда. Пение – одно из тех искусств, о которых я упоминала. Несмотря на легкое неодобрение матери, я заучила несколько баллад, составивших неплохой репертуар, и основные танцевальные мелодии для лютни.– Вы поедете в Кол, на ярмарку?Босс выжидательно смотрел на парня. Он что – эксперт? А с виду такой молодой.– Еще не знаю. – Пора бы и мне задать парочку вопросов. – Вы будете торговать на ярмарке? Может, мне лучше самой отвезти туда дедушкину кружку?Тень беспокойства скользнула по веснушкам юноши. Он посмотрел на босса и что-то невысказанное промелькнуло между ними. Жаль, нельзя с ним сыграть, подумала я, он бы остался без штанов с таким лицом.– Так это кружка вашего деда? А почему вы хотите продать ее? – Босс улыбнулся мне, как он, вероятно, полагал, ободряюще.Я хихикнула: юбки, что ли, так действуют на меня?– О, она моя, будьте уверены, – соврала я не моргнув глазом. – Дедуля отдал ее мне на смертном одре вместо приданого. Я бы ее не продала, но, понимаете, мне нужно удрать из дома. Я хочу петь, а папаша норовит выдать меня за сынка своего компаньона. Он торгует мануфактурой, такой жирный и нудный, и думает только о шерсти да атласе. Вот и пришлось сбежать.Веснушчатый открыл рот, весь полный сочувствия, но на остальных мой рассказ явно не произвел столь сильного впечатления. Возможно, я немного переборщила, но в этом виновато платье.– Так сколько бы вы дали мне?– А сколько она, по-вашему, стоит? – Мужчина в красном подался вперед, и я попятилась. Его взгляд был неуютно пронизывающим.– Гм, ну, вообще-то я не уверена.Как быть? Согласиться на низкую цену и убраться или показать им, что я знаю ее настоящую стоимость?– Я дам за нее шесть марок.– Каладрийских или тормалинских? – В любом случае это предложение было курам на смех.– Тормалинских, конечно, – заверил он меня, как будто шесть лишних пенни имеют какое-либо значение.– Наш управляющий всегда говорил, что она очень ценная. – Я широко распахнула глаза, демонстрируя свою удрученность. – Разве нет?Веснушчатый заерзал на стуле и заговорил бы, но долговязый в зеленом упреждающим жестом заставил его молчать. Босс откинулся на спинку стула и погладил бороду.– Она стоит ровно столько, сколько я готов заплатить за нее, – вкрадчиво сказал он, – и это – шесть марок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136