- У вас что же, машинная цивилизация? Управляют машины, а вы их только смазываете?
Лжедмитриевна слегка улыбнулась.
- Машины лучше информированы. Наши машины не смазываются. Да и вообще они не машины, в вашем понимании. Это поля, и мы с ними взаимодействуем. Не требуйте у меня других объяснений, я не сумею вам объяснить.
Но Алексея Палыча заинтересовал сейчас не смысл слов Лжедмитриевны, он обратил внимание на ее гримаску, похожую на улыбку.
- Стоп! - сказал он. - Но вы сейчас улыбнулись. А ведь это эмоция!
Лжедмитриевна как будто слегка встревожилась. На лице на этот раз никаких изменений не было, изменилась только манера речи.
- Разве я улыбнулась? - быстро спросила она. - Не может быть. Это просто невозможно. Неужели я так быстро заразилась?
- И сейчас вы встревожились. И это - эмоция.
- Ничего подобного, - сказала Лжедмитриевна таким тоном, каким люди произносят заведомую ложь. - Вы о чем-то спрашивали?
- Я спрашивал: какова цель эксперимента?
- Цель... Цель - выход из тупика, в котором мы оказались... но... Алексей Палыч, пойдемте спать, поговорим завтра. Я хотела успокоить вас, но, кажется, сделала что-то неправильно. Хотела с вами поговорить... Но кажется, сейчас я не готова к такому разговору.
- Какому такому?
- Я... не знаю.
Будь на месте Лжедмитриевны другая девица, Алексей Палыч скорее всего ничего бы не заметил. Но в отношении этой, на фоне общей ее железобетонности, глаз его подметил слабо уловимые изменения.
- Нет, - сказал Алексей Палыч, - спать я не хочу. На разговор вы меня вызвали сами. Если, как вы говорили, я имею кое-какие заслуги, то прошу ответить. Это будет только справедливо.
- Справедливо... - повторила Лжедмитриевна. - У вас, у людей, двойственное мышление: хорошо - нехорошо, справедливо несправедливо... Трудно понять эту двойственность. Хорошо или справедливо то, что разумно. Остального не существует.
- А что разумно?
- То, что рационально.
- Игра словами, - сказал Алексей Палыч. - То, что разумно с одной точки зрения, не разумно с другой. Я помог вам выбраться из воды. Не сделай я этого, поход бы прекратился. Но прекратить поход было главной моей целью. Следовательно, я поступил нерационально и неразумно. Это с вашей точки зрения. Но иначе поступить я не мог, потому что не могу спокойно смотреть, как тонут. Извините, я не в расчете на благодарность. Просто этот пример известен нам обоим.
- А вот я вам благодарна, - заявила Лжедмитриевна. - То есть я хочу сказать, что это чувство нам не известно... Если бы мы могли испытывать подобные чувства, то не посылали бы к вам исследователей.
- Но вы сказали, что благодарны...
- Я сказала... Но это ничего не значит... То есть значит, но только для меня. Простите, я говорю нелогично. Мне кажется... я... волнуюсь.
- Опять эмоция!
- Не знаю. Я работаю по заданию. Я ищу... И мне все время что-то мешает, - сказала Лжедмитриевна, и голос ее звучал замедленно, как у поврежденного магнитофона.
- Что вы ищете? - жестко спросил Алексей Палыч, ибо подумал, что именно так и надо разговаривать с магнитофоном.
"Магнитофон", как ни странно, от этого оживился.
- Это я примерно знаю: страх, смелость, доброта, зависть, сочувствие, любовь, неприязнь - это ваши чувства. Для нас они не существуют: они нелогичны. Нам нужно понять нелогичность ваших чувств. Как ни странно, мы в них нуждаемся.
- Они нелогичны для машины. Правда, машины несовершенной. Можно создать машину, наделенную чувствами. Надеюсь, у человечества хватит ума не докатиться до этого, - заметил Алексей Палыч.
- Мы не машины, - сказала Лжедмитриевна. - Мы с ними только взаимодействуем. Мы мыслим самостоятельно. Но уже давно появилась категория мыслителей, которые мыслят над тем, зачем они вообще мыслят. Тупик. Мышление теряет смысл, так как нет цели. У нас нет болезней, наводнений, войн...
- Уж не за войнами ли вы сюда прибыли? - осведомился Алексей Палыч. - Можем поделиться. Забирайте хоть все.
- У нас не хватает эмоций, - ответила Лжедмитриевна. - У нас не умеют ни сердиться, ни радоваться, ни плакать, ни смеяться. Мы живем слишком спокойно. Даже не слишком - абсолютно спокойно.
- За этим вы сюда и пожаловали?
- В принципе - да. Отдельные наши наблюдатели, правда, у вас заражаются, но нужно разработать метод общего заражения.
- Что-то вроде прививки? - сыронизировал Алексей Палыч, но юмором, видно, планета Лжедмитриевны еще не была заражена.
- Нет, - серьезно ответила она, - одновременное воздействие на всех жителей. Чувства должны проявиться у всех сразу, иначе возникнет неравноценность.
- А вы не боитесь последствий? Если все одновременно, так сказать, прозреют... Взрыв эмоций населения целой планеты... Это, пожалуй, опасно.
- Надо попробовать. От порядка мы уже устали. Установление абсолютного порядка и абсолютной равноценности приведет нас к гибели - это доказано. Отсутствие трудностей вовсе не поддерживает жизнь, оно убивает ее.
- Значит, вам нужны беспорядки... - задумчиво сказал Алексей Палыч. - Ну что ж, тут мы бы могли вам помочь. Кое-что у нас есть: бездельники, жулики, пьяницы, просто хулиганы... Почему вам не пригласить к себе сотню-другую? Из добровольцев, конечно.
- Они будут уничтожены порядком. Нужна одновременность. И потом, нам нужны эмоции, а не хулиганы.
- Я пошутил.
- Я поняла. Вы не обижаетесь, что мне не смешно?
- Мне тоже не смешно, - сказал Алексей Палыч. - Но что же мне остается делать? Вы представляете целую планету, я - сам себя. Вы заботитесь о спасении цивилизации, я - о судьбе нескольких детей. Кстати, при чем тут дети? Почему вы выбрали их для наблюдений?
- Выбирала не я. Считается, что детей легче исследовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61