Однажды, выбрав время, он вечером направился с визитом к баронессе.
Топился камин, Мимишка сорвалась с бархатной подушки и с серебряным
звонким лаем кинулась на гостя, баронесса отложила книгу и кокетливо
сказала: - Ах!.. - Между ними произошел такой разговор:
- Ах, как неделикатно с вашей стороны, поручик, приехать неделю тому
назад и не показывать глаз.
- Простите, баронесса, но... мне хотелось вас застать одну.
- Ах, вот что?.. Ну, да, его нет... Разве его присутствие вас стесня-
ет?
- А как вы думаете, баронесса?
- Затрудняюсь ответить. Во всяком случае, поручик, я вас должна пре-
дупредить, что ротмистр Белявский - мой жених.
- Простите, баронесса. Я пришел не поздравлять вас со столь блестящей
партией. Я пришел откланяться и проститься с вами навсегда.
- Навсегда? - хозяйка вздохнула, опустила голову, нервно распахнула и
сложила веер. Мимишка тоже вздохнула и звякнула бубенчиком. - Поручик
Баранов, вы сердитесь, вы неправы. Подойдите сюда, сядьте. Не хотите ли
чаю?
- Я пришел, баронесса, откланяться.
Веер описал крылатую дугу и резко сжался. Мимишка тявкнула.
- Я никак не предполагала...
- Что я останусь жив? - перебил ее офицер.
- Ах, вовсе нет!.. Оставьте ваш сарказм, поручик. Да, вы мне нрави-
лись, если хотите... Но я не дух свят, чтоб читать вашу душу. Во всяком
случае отзвука в вашем сердце я не находила. Ведь так? - Поручик широки-
ми шагами беззвучно подошел по мягкому ковру к резному столику и достал
из фуражки пару белых своих перчаток. - Да, да вы мне нравились, - томно
сказала хозяйка и закрыла глаза.
- Вы мне, баронесса, тоже нравились... А что касается отзвука в моем
сердце, то... Впрочем, я должен заявить вам, что ваш будущий супруг -
подлец. Честь имею кланяться, баронесса.
Мимишка хрипло впилась поручику в удалявшиеся пятки, с баронессой же
приключилась натуральная истерика.

Глава XIII

Нагаечка

Мысль о побеге не давала Николаю Реброву жить. Что б он ни делал, о
чем бы ни думал, - бежать, бежать, - навязчиво и неотразимо властвовало
в его душе. Он плохо ел, плохо спал. На другой день об'яснения поручика
с баронессой он поднялся рано, с'ел остатки простокваши и пошел в лес.
Утро было хрустальное, молочно-голубое. Поблекший месяц дряхлым шаром
запутался меж черных хвой. На смену ему розовел восток, загорались обла-
ка, еще немного - и молодое солнце из далеких русских недр, из-за Пей-
пус-озера выплывет месяцу на смену. По наезженной дороге култыхает на
трех лапах несчастный пес, на шее кусок веревки. - А ведь это она...
Ведь это собака Карла Иваныча. - Шарик! Шарик! - Пес мотнул изгрызастой
мордой и трусливо свернул в сугроб. И вновь юноша стал перебирать в па-
мяти весь свой недавний предсмертный бред: живы или померли - Карп Ива-
ныч и Дмитрий Панфилыч? Но воспоминания были тусклы, путаны.
Солнце уже прорывалось через гущу леса. И юноше захотелось забраться
на высокую сосну, чтоб взглянуть туда, в тот милый край, откуда вставало
солнце. Николай Ребров подошел к просеке. И вот перед ним два всадника:
лесник баронессы - эстонец - на лохматой кляченке, и на великолепном ры-
саке широкоплечий человек в серой венгерке с зеленым воротником и лацка-
нами. Николай Ребров мельком взглянул на всадников и - дальше.
- Стой! - и рысак галопом подскакал к нему. - Почему честь не отда-
ешь?! Ты! Писарь!
- Извините... Я совсем не узнал вас... Я не ожидал...
Нагайка взвизгнула, и два хлестких удара сшибли с головы юноши фураж-
ку. Не помня себя, Ребров схватил большую сосновую ветвь и наотмашь ею
всадника. Конь нервно всхрапнул, подбросил задом, и ротмистр Белявский -
через голову в сугроб.
Юноша бросился в чащу леса, выбежал на тропинку и окольными путями
домой.
Поручик Баранов еще спал, когда юноша постучался к нему. Та же про-
тивная эстонка, впуская, проскрипела:
- Подождить здесь!.. Шляются раньше свет...
И опять тот же громкий голос:
- Эй, кто? Войдите! А, Ребров?! Генерал, что ли, прислал? Что? Что?
Белявский?! Как, оскорбил действием? Как, ударил? Кто, ты?! Дай-ка порт-
сигар, дай-ка спичек! - Папироса прыгала в зубах поручика, спичка пляса-
ла в руке писаря. - Да не трясись ты, девушка! Рассказывай.
Выслушав все, поручик Баранов сказал:
- Одобряю. Солдат отдает честь мундиру, а не охотничьей венгерке ка-
кой-то. Он бы еще напялил на себя баронессин бурнус. Я переговорю с ге-
нералом. Во всяком случае - я беру тебя под свою защиту... Дай мне шта-
ны, дай мне умыться... А вечером, после занятий, прошу ко мне... По-то-
варищески, запросто... Чайку попить...
Николай Ребров едва выговорил:
- Господин поручик... Я всегда... я всегда был уверен, что вы велико-
душный человек.
Глава XIV

Ночь у колдуна, надгробное рыдание

Когда ротмистр Белявский вошел в канцелярию, ад'ютант Баранов громко
приказал:
- Ребров! Возьмешь лошадей и отвезешь этот пакет по назначению.
Николай Ребров поехал верхом верст за шесть, в дивизионную хлебопе-
карню. Там и встретил Трофима Егорова.
- Ну, Колька, недельки через две того... Спину чухляндии покажем.
Слушай, Колька. А с нами еще один хрестьянин просится, наш мукосей. Он
недалечко за озером живет, там, в Расее-то. Да ужо я его... Да вот он...
Эй, Лука!
Крупный бородатый крестьянин, поводя согнутыми в локтях руками, не
торопясь, в раскачку, как медведь, подошел к ним:
- Здорово живешь, солдатик, - густо сказал он юноше, чуть тронув шап-
ку.
- Что, дядя Лука, к нам в компанию ладишь? - на крестьянский лад про-
изнес Николай Ребров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43