-
Я больше не могу, - сказал он. - Вот костер горит. Пойду, попрошусь,
прилягу...
- Жаль, землячок... А то пойдем... Вместях-то веселей быдто... Я поп-
летусь, а то ноженьки зайдутся, беда. Вишь, обутки-то какие... На тор-
бу-то... Прощай... А ты откудова?
- Из Луги.
- А я Скопской... Прощай, товарищ... - И вдогонку крикнул, как запла-
кал: - Матерь у меня померла в деревне!.. С голодухи, знать. Земляк ска-
зывал, билизованный... Хрестьянин... Померла, брат, померла. - Красноар-
меец громко сморкнулся и покултыхал вперед.

Глава II

Золотое и красное. Бездонный колодец. Мария

Какое-то все золотое и красное. Поют птицы, перекликаются ангельские
голоса. И не хочется уходить, отрываться от этих грез. А надо.
- Спит еще, - сказал ангел.
- Пусть спит... Он кажется очень нездоров, - сказал другой ангел.
- Какой он хорошенький.
- Я бы его поцеловала. Очень красивые брови... И все.
- А глаза голубые.
- Откуда знаешь?.. Он защурившись. Спит.
- Мне думается, голубые... При светлых волосах это всегда. Кажется
чайник ушел. Где чай?
- Давай лучше заварим кофе. А почему ж у него брови черные? Значит,
глаза карие... Достань-ка масла.
- А где оно?..
Ангелы говорили очень тихо. Но где-то вблизи загромыхала русская ма-
терная брань, рай провалился вдруг, и юноша поднял каменные веки. Два
ангела в синих, отороченных серой мерлушкой, шубках улыбчиво глядели на
него.
- Здравствуйте, с добрым утром! - приветливо воскликнули они. - Хоро-
шо ли спали? Бедный, вы больны?
- Я - Варя, - подошла черненькая, с маленькими алыми губами. - Поз-
вольте познакомиться.
- Мы помещики из Гдовского уезда, - сказала белокурая - Кукушкины. А
папа ушел проверять скот.
- Мы же со всем имуществом... Ах, какой ужас эта революция!
Ругань на дороге становилась ядреней и жарче. Поднимали кувырнувшийся
в канаву воз. - Эй, кобылка!.. так-так-так-так... Иди, пособляй!..
так-так.. - Становь дугу! А на дугу вагу... Неужели не смыслишь,
так-так-так. - Ага! Пошла-пошла-пошла!.. Понукай хорошень кнутом!.. Ну,
сек вашу век!.. Ну!!
Юноше хотелось провалиться.
- Благодарю вас за приют!.. - крикнул он. - Мне очень стыдно... Я
ночью так ослаб... Извините...
- Ах, что вы! Пожалуйста... А мы пробираемся на Юрьев. Там папочка
ликвидирует скот, и мы чем-нибудь займемся, - лепетала черненькая Варя,
помешивая закипающее в котелке молоко. - Это в том случае, конечно, если
генерал Юденич не очистит Россию от красных банд.
- Ах, пожалуйста! - воскликнула белокурая Нина, и ее строгие брови
сдвинулись к переносице. - Какую с папочкой вы городите чушь... Извини
меня...
- Брось, сестра, никогда мы с тобой не сойдемся. Там бы и оставалась
со своими красными. А вот и папочка...
К костру подошел с быстрыми черными глазами чернобородый человек.
- Ага! Вы уже проснулись? А ведь только еще 10 часов, - заговорил он
сиплым простуженным голосом. - Ну, батенька, и хороши вы были вчера. Эх,
жалко термометр далеко. Дайте-ка голову... Ого! Жарок изрядный.
На большом ковре пили кофе и горячее молоко. Лопнул стакан. Кукушкин
злобно бросил его в снег. Парень-работник в рваном овчинном пиджаке во-
зился у костра: переставлял рогульки с повешенными на них котелками, ру-
бил баранью ногу, подбрасывал дрова. Белый понтер, Цейлон, спал у самого
костра на сене и дрожал. Помещик ел быстро, обжигался, много говорил, но
юношу мучила болезнь, и мысль определенно и настойчиво влекла его на от-
дых. Сестры шептались:
- Я говорила - голубые...
- Ничего подобного - серые.
Небо было чистое, с легким морозом. Ожившая дорога двигалась сквозь
сосны - телеги, овцы, таратайки, коровы, всадники, солдаты, мужики - до-
рога взмыкивала, скрипела, скорготала, гайкала и, дуга в дугу, как хре-
бет допотопного дракона, с присвистом и гиком, шершаво змеясь уползала
вглубь.
- Я должен итти, - сказал юноша, - вы не знаете, сколько верст до Му-
синой-Пушкиной?
- Ах, пожалуйста, мы вас не пустим! - вскричали сестры ангельскими
голосами.
И вновь, на короткое мгновенье, закраснело, зазолотилось все.
- Я болен... Мне надо доктора... Там есть.
- Тогда вот что, - проговорил отец и поднялся. - Иван! заседлай двух
лошадей... Понял?
- Трех, трех! - вскричала Варя.

* * *

Николай Ребров в ватной старенькой венгерке, подаренной ему помещи-
ком, куда-то плывет в солнечном пространстве.
- Вы мне обязательно должны писать... Прямо: Юрьев, до востребования,
Варваре Михайловне Кукушкиной. Ах, милый Коля! Как жаль, что вы
больны... Держитесь крепче!
Варя плывет рядом с ним, плывет и говорит, и еще плывет Иван, плывет
дорога, люди, лошади, коровы, лес, плывет и фыркает Цейлон.
- У меня двоюродный брат. Я его должен разыскать. Он военный чинов-
ник. При полевом казначействе.
- А вы любите приключения? Я люблю. А то жизнь такая серая, скуч-
ная... Особенно в деревне... Мамы у нас нет. Я всегда мечтала: встречу
его, встречу, встречу!..
- Кого?
- Вас! Ха-ха-ха! Вам смешно? Милый, милый Коля. И как быстро в нес-
частьи сходятся люди. Вы мне сразу стали каким-то родным, близким. Мне
ужасно хочется ухаживать за вами, быть сестрой милосердия. Но папочка у
нас очень строгий... А мама умерла.
Иван плывет, ударяет по воде веслами, лошадь мотает головой, весла
говорят:
- Вам, барышня, пора обратно.
- Ничего подобного. Цейлон, Цейлон, иси!
- Барин ругаться будут.
- Не твое дело. Отстань!
Ах, к чему эти споры, когда все плывет, когда голова валится на грудь
и хочется тишины и одиночества.
- Цейлон!!.
Красный лес гуще, гуще. Лес преградил дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43