«Я люблю ее еще больше».
– Что вы думаете о моих записках?
– Мне страшно, – призналась она.
– Надеюсь, вы боитесь не меня?
– Я боюсь за вас, если вы придумали все то, о чем пишете.
– Вы мне не верите?
Женевьева поглядела на него в упор:
– Сначала ответьте вы на несколько вопросов.
– Пожалуйста.
– Что вы сделали после того, как открыли коробку?
– Снял куртку и завернул в нее содержимое. Добавил один подсвечник, потом пошел к отверстию, освещая дорогу второй свечой. Я взобрался наверх, поставив несколько ящиков друг на друга. Потом пробрался по проходу наружу вместе со свертком. В этот раз было легче, потому что я снял куртку.
– А зачем подсвечник?
– Отпечатки пальцев. Потом я вернул лодку в магазин, – он улыбнулся. – Видели бы вы лицо хозяина, когда он увидел меня в крысином дерьме. Потом проверился на бешенство, помылся и позвонил вам.
– Но почему?
Флад на миг замешкался, потом сказал:
– Вы жена Роберта Деклерка. Кроме того, вспомните, что вы сказали, когда мы с вами обедали?
Она нахмурилась:
– Я сказала, что у моего мужа проблемы и мне нужно их как-то решить. Я попросила вашей помощи. Я всю ночь читала дела и ничего не поняла. Потом наткнулась на вашу фамилию и вспомнила, что вы ходили на мой семинар.
– И что дальше?
– И я знала, что вы влюблены в меня и сделаете все, о чем я попрошу. Вот я и воспользовалась вами.
– Неважно.
– Конечно, я не могла пойти в КККП и сказать, что у Роберта... нервный срыв. Его бы сразу сняли с расследования, особенно при таком давлении. Поэтому я пошла к вам, чтобы вместе с вами организовать прикрытие. Я знала, что ваши чувства ко мне заставят вас помочь мне и сохранить тайну. Бог мой, это, должно быть, звучит ужасно!
– Вовсе нет. Сейчас я собираюсь использовать вас. Мне нужен доступ к Деклерку.
– А зачем вы начали этот дневник? – Женевьева явно пыталась сменить тему.
– Охотник и его преступления обострили мой невроз. Мне нужно было как-то восстановить причинную связь событий.
– Так выходит, что Харди подставили?
– Да.
– И те вещи в горном домике были подброшены?
– Кроме масок и кокаина.
– Но зачем?
– Можно только догадываться. Может быть, Охотник почуял, что запахло жареным. А может, его психоз – я уверен, что речь идет о психозе, после того, как нашел эту коробку, – вошел в стадию рецессии. Кто знает? Вы лучше меня разбираетесь в душевных болезнях.
Наступила тишина, потом Флад спросил:
– Почему вы приехали ко мне?
– Потому что вам требовалась помощь. Потому что вы не отказали в помощи мне, когда это понадобилось. И потому что вы мне нравитесь.
Потом она удивила его. Привстав, она легко притянула его к себе и поцеловала в губы.
– Разве того, что вы меня любите, недостаточно, чтобы я пришла? – прошептала она. – Правда, я старомодна. Я могу любить только одного мужчину. И это Роберт.
– Настолько ли я вам нравлюсь, чтобы вы поверили тому, что я написал?
– Что вы нашли в коробке?
– Тсантсы, – сказал Флад.
Он протянул Женевьеве руку и помог ей встать из кресла. Потом провел ее в спальню и включил свет. Женевьева вскрикнула.
У всех голов, кроме монахини, были длинные черные волосы. Глаза их и губы были зашиты, кожа высохла, потрескалась и стала белой. Каждая голова усохла до размеров большого апельсина.
– Матерь Божья! – тихо проговорила Женевьева.
Но шок у нее вызвали не восемь высушенных голов.
Это был тускло блестящий предмет, лежащий рядом с ними на кровати.


Часть четвертая
Предсмертный хрип

Вчера, возвращаясь домой, у крыльца
я вдруг увидел Человека без лица.
Сегодня я встретил его опять,
сегодня я не приду ночевать.
Хьюго Мернс

Засада

18.15
– Они пропали! О Господи, они пропали!
Тише, Спарки. Тише.
– Кто-то знает! Ты что, не видишь, что меня раскрыли?
Я говорю: тише. От паники толку не будет.
– Все пропало, мама! Мне конец!
Хватит, Спарки. Сядь и хорошенько все обдумай.
– Папа, где ты? Помоги мне!
Спарки метался по комнате в свете единственной оставшейся свечи. Зеркало бесстрастно отражало его искаженные черты. Фигура, появляющаяся и исчезающая в зеркальном стекле, была одета в изодранный красный мундир капрала КККП.
Под ногой треснул пластик.
Что это?
– Откуда я знаю?
Так посмотри!
Спарки взял свечу и нагнулся. Под ногами валялись какие-то обломки. Поднеся свечу поближе, он увидел, что это разбитый электрический фонарик.
И что же это?
– Фонарик. Должно быть, я на него наступил.
Но мы не пользовались фонариком. Ты расчесываешь мои волосы при свечах. Так было всегда.
– Я знаю.
Это потерял тот, кто унес мои головы.
– Знаю.
Так думай же! Кто это?
– Я не могу думать, мама. Я уже знаю!
Мысль пришла внезапно. Спарки, не веря своим глазам, перечитывал слова на ручке фонарика:
«Ванкуверское отделение полиции».
– О Боже, я пропал! Теперь все узнают!
Так кто наш вор? Тот тип, что задавал вопросы? Из городской полиции?
– Да! – Спарки отчаянно кивнул. – Я пропал!
Заткнись. Может быть, что-то еще можно сделать.
– Что, мама? Все, их нет! Их унесли!
Что значит «все»? Мои головы украли, они в чьих-то грязных руках. Моих прекрасных волос касается кто-то чужой. Я хочу получить их обратно. Сегодня же.
– Но как?
У тебя есть список всех членов отряда с адресами. Этот парень тоже там, как ответственный за связь с городской полицией. Так что снимай эту рвань и надевай собственный мундир. Зачем ты вообще таскаешь мундир отца? Он мертв.
– Нет, мама. Он жив. Он здесь, внутри.
Он мертв. Мы убили его. Ты видел, как он умирал в снегу.
Я не убивал его! Это все ты. Мне было всего два года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95