Я провел целую жизнь в страхе, боясь наступления этого момента. Я пошел в полицию, чтобы преодолеть боязнь крови. Но после того случая, когда старик в одном из предместий убил своего лучшего друга, отрезал у него голову и подложил ее на блюде под дверь своей квартирной хозяйке, я попросил шефа посадить меня за руль. Конечно, я увеличивал эти фотографии. Но пленка – это одно, а искромсанная человеческая плоть – совсем другое.
Мне хотелось бежать.
«Не бойся, сынок. Мы с этим справимся».
Конечно, мой отец был прав.
Я влез наверх по лестнице, на ходу доставая из кобуры свой 38-й.
С близкого расстояния сарай был таким же, как и с дальнего. Окон в нем не было – только дверь, закрытая на новый кодовый замок. Я постучал и отошел на случай, если в дверь будут стрелять. Никакой реакции. Я постучал еще и решил, что хозяина нет дома.
Осмотревшись, я увидел с другой стороны что-то вроде щели между полом сарая и бетонной крышкой бункера. Чтобы добраться до этого отверстия нужно было обогнуть бункер. Я спрыгнул в холодную воду – глубина была всего лишь по колено, – и подобрался к отверстию. Это оказалась деревянная дверь, закрывающая прорубленный в бетоне проход. Чтобы справиться с замком, мне хватило десяти минут. В нашем деле инструменты всегда носишь с собой.
Скрипнули петли, и передо мной открылся темный коридор шириной фута три. Я достал фонарик и двинулся вперед. Проход становился все теснее, и наконец я застрял.
Знаете ли вы, что такое клаустрофобия? Мне показалось, что я сойду с ума, если немедленно, сейчас же не двину рукой или ногой. Что будет, если я не смогу отсюда выбраться?
Несмотря на панику, я начал различать детали. Запах – в туннеле пахло горелым человечьим мясом. Под моими ногами блеснули глазки водяной крысы. Потолок лаза был покрыт зеленым мхом, черневшим там, куда не доставал луч фонарика. Тут мне в голову пришла идея.
Я начал вертеться, отталкиваясь руками и ботинками, в надежде, что сумею проскользнуть вперед по слою мха и крысиного помета.
Это сработало.
Понемногу туннель становился шире, и я свободно вздохнул, только для того, чтобы столкнуться вскоре с очередным препятствием – перекрестьем железных прутьев с замком на той стороне.
На этот раз я трудился двадцать пять минут. Мне пришлось орудовать отмычкой, прижимая фонарик подбородком, но в конце концов я справился. Решетка распахнулась, и я свалился вниз с высоты шести футов.
Слава Богу, фонарик при падении уцелел. Подобрав его, я осмотрелся.
В бомбоубежище мистера Альберта Стоуна было на что посмотреть. Толстенные бетонные стены окружали комнату размером десять футов на двенадцать. Пол и потолок тоже были из бетона, и еще одна бетонная плита могла в любой момент подняться, чтобы обеспечить дополнительную защиту от радиации. Справа был ход, оканчивающийся лестницей.
Поднимаясь, я наткнулся на новое препятствие – стальную дверь с кодовым замком. Я не сомневался, что этот путь ведет в сарай.
Я стал спускаться и, услышав под ногами хруст, посветил фонариком. Ступеньки были усеяны тысячами крысиных косточек. В бомбоубежище меня ждало еще одно открытие. При прочно запертой двери я мог выйти отсюда только через то отверстие, в которое влез. Но к этому я был еще не готов.
Я начал осматриваться. Постепенно я пришел к выводу, что вполне могу прожить здесь пару лет. Одна стена целиком была заставлена батареями консервных банок и бутылок. Здесь были керосиновые лампы, заржавевшие аптечки и даже полки с книгами – в основном фантастика. Здесь были...
Здесь была водяная крыса, злобно смотревшая на меня из отверстия в стене. Я его сначала не заметил.
Это была бетонная ниша. Я осветил ее фонариком и в ужасе отпрянул: хоть я и готовился к этому зрелищу, но не мог спокойно видеть то, что предстало моим глазам.
У левой стены стояло большое старинное зеркало. Посередине лежала бетонная плита, напоминающая алтарь, на вершине которой находились две свечи в подсвечниках и большая серебряная коробка. Поверхность плиты была покрыта потеками засохшей крови. Ручейки ее стекали по краям на пол. Вокруг алтаря полукругом расположились семь кольев, с каждого из которых скалился человеческий череп.
Именно в этот момент крыса укусила меня за лодыжку (бешенство!), и я выронил фонарь.
На этот раз он разбился, и комната погрузилась во мрак.
Черт! Я проклинал себя. Почему я бросил курить?
Все же я нашел в карманах коробку спичек, зажег одну из них и потянулся к коробке.
Мои пальцы так дрожали, что я еле смог ее открыть.
Я был уверен, что внутри найду отрубленную голову.
Но все оказалось еще хуже.
Их было восемь плюс еще один предмет.
И вот тут-то я и понял все.

Тсантса

Среда, 23 декабря, 19.10
Женевьева Деклерк закрыла записную книжку и откинулась в кресле. На ней было деловое платье, зауженное в талии, из зеленого бархата цвета весенней поляны. Ее волосы, зачесанные назад, поддерживались двумя жемчужными клипсами. Как раз в этот момент она рассеянно теребила локон, поглощенная одной только мыслью: «Верю ли я ему?»
Она боялась ответа на этот вопрос.
Эл Флад стоял у окна и смотрел вниз на Стэнли-парк с высоты четырех этажей. За отражением Женевьевы в стекле он видел поток уличного движения на эстакаде, уносящийся в ночь. «Все спешат, – подумал он, – по делам, не стоящим никакой спешки».
Он повернулся.
– Можно мне еще бренди?
– Конечно, – тихо сказал Женевьева.
Флад подошел к маленькому бару у окна, взял бутылку «Реми Мартин» и налил себе и ей на два пальца напитка. Женевьева выпила свой бокал одним глотком. Видя, как она поморщилась, Флад подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95