Она стала обходить автомобиль сзади, Айзенменгер двинулся ей навстречу. В метре друг от друга они остановились.
– И как это понимать, доктор Айзенменгер?
– Ну… – протянул он, сам не имея ни малейшего представления, как это следует понимать. – Видите ли…
Но увидеть что-либо было трудно из-за охватившего его замешательства. В это время он услышал шум еще одного автомобиля, который вывернул из-за угла и приближался к ним с противоположной стороны.
Не дождавшись продолжения от доктора, Елена взяла инициативу на себя:
– Итак, вы приглашаете меня в ресторан. Может, вы хотите, чтобы сейчас я пригласила вас к себе что-нибудь выпить?
Тон у нее был немного странный, лицо оставалось непроницаемым.
Судя по звуку за спиной Айзенменгера, автомобиль, приближавшийся к ним, увеличивал скорость. Повернувшись в его сторону, Айзенменгер увидел, что и эта машина красного цвета.
– Если вы приглашаете… – ответил он машинально, думая об автомобиле.
Это все тот же, который только что проезжал?
– Вы решили, что это приглашение?
Доктор рассеянно улыбнулся, осознав, что разговор принимает оттенок флирта, но его мыслями целиком и полностью завладела эта чертова машина.
Неужели это Мари?
– По крайней мере, я надеялся на это.
Улица была длинной, автомобиль несся по ней, как будто участвовал в гонках, и промелькнул мимо доктора и Елены словно молния.
– Надежда и реальность. От одного до другого целая пропасть…
Автомобиль опять приближался к ним на полной скорости. Почему рев двигателя казался Айзенменгеру таким угрожающим?
– Но я плохо знаю вас, точнее, совсем не знаю. А может, вы…
Внезапно Айзенменгер кинулся к Елене и, схватив за руку, рванул на себя – прочь с дороги. Она не успела даже испугаться. В тот же миг раздался визг тормозов и красный автомобиль, снизив скорость, боком зацепил машину Айзенменгера, смяв и процарапав ее переднюю дверь. Пустынную улицу заполнил адский грохот рвущегося металла.
Елена, все еще находясь в объятиях Айзенменгера, оглянулась с совершенно ошеломленным видом. Автомобиль проехал как раз в том месте, где она стояла долю секунды назад.
Двигатель красного автомобиля продолжал работать, его шестерни заскрежетали, он проехал назад метра два и остановился. В открытом окне появилось лицо Мари. Ее глаза были полны слез, но само лицо выражало непримиримую злобу и ненависть.
– Я так и знала! – прохрипела она. – Я так и знала!!!
Оба – и доктор, и Елена – молча смотрели на нее, Айзенменгер изумленно, Елена в полном недоумении. Неожиданно Мари заорала:
– ПОДОНОК! ГНУСНЫЙ ПОДОНОК!
– Мари, – начал он, чувствуя, что должен что-то сказать. – Мари…
– ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ, ПОДОНОК! – Она заплакала. Но и плакала она как-то целеустремленно, сосредоточившись на этом плаче и не желая видеть и слышать ничего вокруг. – Я знала, что ты обманываешь меня! Я это знала, я знала! Как ты мог? Как ты посмел?!
Окна окрестных домов начали вспыхивать одно за другим, из некоторых высунулись любопытные. Маленькое уличное представление – не столь захватывающее, как какая-нибудь серьезная авария на перекрестке, но все-таки…
– Мари, я не знаю, что ты там себе навоображала, – начал было Айзенменгер, сознавая, что его слова звучат по меньшей мере нелепо, – но ты все поняла неправильно.
И к чему, спрашивается, он все это говорит? Почему он не может просто послать ее подальше – ведь она сама ушла от него, искромсав половину его гардероба? Какое ей вообще до него дело?
– Я люблю тебя, Джон! – умоляющим тоном прокричала Мари. – Почему ты больше не любишь меня?
Он тяжело вздохнул:
– Ты не любишь меня, Мари, тебе просто нравится обладать мной, гордиться мной и демонстрировать меня всем своим друзьям и соседям!
Но женщина, не слушая его, принялась что-то бормотать. Зрители, наблюдавшие за спектаклем из окон, начали понемногу исчезать – криков больше не было, кровь не лилась по улице рекой. Елена наконец пришла в себя и в упор посмотрела на Айзенменгера. В это время Мари издала какой-то странный звук – не то крик, не то рычание – и опять обратилась к Айзенменгеру:
– Ты пожалеешь об этом, Джон. Ох, как ты об этом пожалеешь!..
С этими словами она снова ухватилась за руль и, надавив на педаль газа, сорвалась с места. Левое крыло автомобиля теперь имело примерно такой же плачевный вид, как водительская дверца машины Айзенменгера.
Наступило тягостное молчание. Затем Елена спросила:
– Ваша подружка?
Сжалившись над Айзенменгером, Елена пригласила его к себе. Ее квартира на четвертом этаже оказалась просторной; вся мебель да и само убранство квартиры были необычны и не то что говорили – кричали о стремлении хозяйки не подчиняться общепринятым вкусам. Айзенменгер и Елена пили кофе в большой гостиной «континентального» типа, где на полу поверх крупных паркетных плит были разбросаны ковры, имелась мягкая мебель с наружным деревянным каркасом и вычурные светильники а-ля модерн. Сидя напротив Елены за кофейным столиком со стеклянной столешницей, Айзенменгер рассказывал ей о Мари. Когда он закончил повествование, его собеседница откинулась в кресле, положив голову на спинку, и он впервые получил возможность разглядеть ее фигуру – чертовски привлекательную, как он решил.
И при этом не оставалось сомнений, что у Елены никого нет. Это было странно.
– Да-а, – протянула она, помолчав, – дом она бросила, но вас, похоже, нет. – В ее тоне доктор уловил насмешку.
– Но вы ведь верите, что все так и есть? Однако Елена не спешила его успокоить.
– Какая разница, верю я или нет? Какое мне вообще дело до вашей личной жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139