Потому «взаимодействия общества и природы», еще раз повторю, такой же абсурд, как взаимодействия человека и его собственного организма. Но вот субъективно, в ощущениях (грязи, загазованности, свалок, ядов, радиоактивности, исчезающих видов и ландшафтов), все это и выступает как экологическая проблематика. Вот соответственно и в условиях линейной формы естественные («общечеловеческие») условия существования человеческого организма, «экологическая основа», по Ж. Гурвичу (если отвлечься от экзогенного давления, блокового противостояния), подчинены уже не коммерческой, а отраслевой структуре производства, собственности на технологии или «ведомственному природовидению и природопользованию». В этом смысле экологическая проблематика (в общих срезах или локально, регионально) тоже оказывается одним из самых простых (броских), но и весьма неадекватным проявлением того же обобществления технологий, в данном случае как в требовании общественного (эксфункционального, вневедомственного) контроля над ними по самому элементарному, проще всего и непосредственно ощущаемому каждым человеком признаку бытия. (Хотя в силу той же простоты, напомню, экологические движения способны превращаться в террор, подобный религиозному фанатизму.) Что же касается глобальной экологизации, то при всей иногда и острейшей актуализации отдельных проблем это еще, увы, не задача современности. В смысле угроз глобальной неустойчивости пока человечеству еще не до того: не до жиру, быть бы живу» (Цит. изд. т.5. с.554-555).
Заявления А.С.Шушарина о том, что экологическая проблема существует только в ощущениях людей, субъективно, что она является следствием гонки «госнацсуверенных проблем», а не безудержной гонки капитализма за сверхприбылями, что она вообще не является задачей современности, вызывают не только удивление, но и возмущение его пренебрежительным отношениям к активистам «зеленого движения», которых он приравнял к фанатикам и чуть ли не к террористам.
Весьма странными представляются некоторые аспекты его рассуждений об информационном аспекте бытия (общения), информатизации, компьютеризации. Я имею в виду его мысли об эксфункциональности, о своеобразии этой проблемы в капиталистической России в отличие от МКС.
Вполне разумно его утверждение об «онаучивании производства» как своего рода стержне обобществления технологий. Наука им «безоговорочно и справедливо понимается как один из ведущих компонентов будущего «нового строя» (Цит. изд. т.5. с.556). Согласен и с его выводом о том, что «...организационным началом науки будущего станут именно нравственные (тем самым общественные) императивы и соответствующие институты. Честно пахать на научной ниве даже ценней результатов, каковые по самой природе познания спонтанны, непредсказуемы, подчас отрицательны, а иногда современниками и вовсе адекватно не оцениваемы» (Цит. изд. т.5. с.558).
Далее А.С.Шушарин обозначил содержательную сторону общества будущего: «Конечно, подавляющее большинство людей всегда были и всегда будут преследовать свои прагматические интересы, сообразные жизненным смыслам бытия в данной системе, т.е. в итоге производственным отношениям. Но вот с обобществлением технологий эти интересы станут уже выше (отнюдь не отменяя) интересов, кратко говоря, семьи, специальности, местности, «экономичности», соисполнения функций. В частности, на организационных этажах (снизу доверху) это будет уже не «экономрасчет», не «технорасчет» инженерного конструирования технологий, их цепей или сетей, а если продолжить мысль С.П.Никанорова, это будет уже проектирование и конструирование «социальных форм». Конечно, само по себе «проектирование, конструирование» и пр. не суть в главной основе своей всегда апрагматичное познание, но это будет уже более высокая прагматика. Соответственно и ориентирована будет эта прагматика уже не на коммерческие или инженерные критерии (не отрицая и их уже снятого, вспомогательного значения), а уже на более высокую социальную эффективность производства, включающую, к примеру, учет условий жизни работников, особенностей труда, местности, климата, культуры, личностный фактор, психологическую внутреннюю и внешнюю фактуру у смежников по сетям и т.д., вплоть до глобального контекста происходящего (разумеется, в силу базовой гетерогенности любого общества и «инженерность», и социальность были всегда, не только при капитализме или в плановой системе, но и в пещере; но вся суть в доминантах)» (Цит. изд. т.5. с.560).
Возражать против столь гуманных и вполне рациональных соображений по поводу будущего общества нет никаких оснований. Весь вопрос в том, каким образом человечество сможет достичь поставленной в полилогии цели. И вот в этом коренном вопросе мы сталкиваемся с идеализмом полилогии. Оказывается, главным условием достижения общества «идеального типа» во всемирном масштабе является социальное познание («...революционные перемены должны произойти в самом социальном познании, каковое сейчас деструктивно перевернулось и партикулярно хаотизировалось, обернувшись «коллективной деградацией интеллектуалов, включая социологов») (Цит. изд. т.5. с.561). Вот оказывается, где кроется ключ к обобществлению технологий! В социальном познании, которому предстоит еще преодолеть коллективную деградацию интеллектуалов, включая социологов. Оказывается, все дело не в смене экономических и вообще общественных отношений, а в познании. В преодолении его глубочайшего кризиса. И как только это историческое событие произойдет, человечество, возглавляемое просветленным полилогией разумом, двинется прямой дорогой к обществу «идеального» типа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175