Волна, более быстрая, нежели свет, проникающая сквозь все и вся. До сих пор не обнаружена преграда, которая была бы способна ее задержать! Разве можно представить себе что-то столь же необыкновенное?!
Широко известные опыты с кроликами могли бы подтвердить концепцию Касаки. Беда в том, что экспериментаторы не сделали из них соответствующих выводов. Хоть сами опыты были любопытны. В опущенном на дно моря батискафе автомат умерщвлял молодых крольчат, матери которых, находящейся в тысяче километров от них, был вживлен в череп электрод. В момент смерти потомства возникала реакция в мозгу крольчихи. Сопоставление времени показывало, что реакция происходила быстрее, нежели до матери мог бы дойти импульс, летящий со скоростью света.
Здесь не место и не время шире пояснять теорию Касаки, которая, зиждясь на научной основе, одновременно имела много общего с верованиями Востока, в том числе и с принципами перевоплощения. Низ сумел применить ее на практике. Для этого в соответствующие емкости помещали долгоживущие штаммы чрезвычайно восприимчивых бактерий, которые в ответ на биологический импульс могли пульсировать с частотой миллион колебаний в секунду. Оставалось найти стимулятор, который был бы в состоянии вызывать такие действия бактерий, а также трансформатор, который реакции бактерий, пересылаемые биологическими волнами, переводил бы в информацию, передаваемую с помощью нормальных электрических импульсов.
Вот и все. Таинственные коробочки, которые получил в свое распоряжение Фаусон, попросту были приемо-передающими устройствами и одновременно приставками к телевизорам, благодаря чему импульсы, принятые обитающими внутри них бактериями, могли трансформироваться в изображение на экране и звук в микрофоне, будучи в полете совершенно неуловимыми для тех, кто не имел подобных устройств.
Таким образом, снабдив аппараты десятивольтовой плоской батарейкой и воткнув штекер в гнездо антенны любого приемника, Мефф Фаусон мог общаться с пятеркой своих агентов независимо от того, находились ли они на дне Маракотовой бездны, на южном полюсе или на Луне. При звуковом контакте не нужен был даже дополнительный приемник.
Мефф оптимистически предполагал, что невинность будет утрачена Гавранковой в некоем симпатичном отеле в Берне, и с этой целью не щадил усилий и средств. Он выбрал лирический вариант. Пригласил Аниту на ужин, не жалел комплиментов, рассказывал о своей молодости на ранчо у дяди, о работе проектантом, однако при этом предусмотрительно обходил стороной сексуальные эпизоды. Девушка, казалось, поглощала его рассказы широко раскрыв глаза, со щечками, слегка порозовевшими тем прелестным лососинным цветом, который может быть либо признаком истинной девственности, либо пудры высочайшего качества.
Он заказал шампанское. Увы, Анита оказалась трезвенницей. Он выпил сам. Предложил потанцевать. — Я не умею, — разоружающе ответила она. И она действительно не умела. Он проводил ее в номер, но ни один из поддающихся чтению намеков на тему, касающуюся возможности продолжить беседу в более интимной обстановке, не был ею надлежащим образом прочтен, и девушка решительно попрощалась с ним на пороге. Он пытался ее поцеловать, но получил для этого строго ограниченную зону, столь же далекую от интересующих его районов, как Гренландия от джунглей Конго. «Старею, что ли?» — подумал Мефф. За все время вполне милого общения ему не удалось сократить дистанцию. Вокруг Гавранковой как бы располагался защитный колпак, которого он не мог пробить. Он брал ее за руку и прикасался к теплому льду, глядел ей в глаза и безнадежно тонул в них, без всякой надежды оттолкнуться от дна.
Некоторое время он подумывал проникнуть к ней сквозь стену в середине ночи, но, во-первых, комнаты были выстелены и оклеены каким-то удивительным противоантихристовым материалом, препятствующим такому проникновению, а, во-вторых, он боялся, как бы преждевременно не сжечь все мосты, в случае, если б сейчас ему не удалось…
За мгновение до того как уснуть, он узрел очами воображения лицо Мэрион и ее руки, отчаянно взбивающие пену, но отогнал эту картину.
«Во мне слишком много от человека!» — подумал он и вытащил из загашника последнее письмо дяди. Он уже знал технику чертового телетайпа. Бумагу пропитали раствором с мертвыми бактериями, однако реагирующими на биологические волны своих соплеменников — их излучение вызывало почернение бумаги. Ничего сложного.
Письмо можно будет прочесть завтра — так что самое позднее утром он узнает о цели всей этой невеселой игры, в которой ему досталась роль то ли демиурга, то ли бездумного орудия. Он успел эту роль полюбить.
Сколько было лет Бельфагору? В принципе, семьдесят восемь, но все говорило за то, что тридцать шесть. Получив от Низа первую дотацию, он провел фундаментальное гериатрическое лечение, в котором важнейшим элементом было получение гормонов от некоей камерунской гориллы, что подняло привлекательность Его Магнифиценции в глазах прекрасного пола в пять раз. Восторги Брижитт не были чем-то исключительным. Иллюзионист объединял эротическое искусство мужчины с юношеской витальностью, культуру любовных ласк со стихийностью, основательное знание с изобретательностью щенка.
Однако в то утро не нежности были у него на уме, хотя теплое, прижавшееся к нему тело стюардессы дарило ему столько роскоши, сколько не дала бы даже самая лучшая японская электрическая подушка.
Ларри мыслил. Он мыслил и делал выводы. Быть может, кто-то из хозяев синьора Дьябло решил, что сицилийский черт, выполнивший свою миссию, уже не потребен и своеобразным способом «отозвал» его с земного поста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86