Здоровая натуральная пища (в хозяйстве общины были две коровы и три козы), простые увеселения и чувство беззаботности заполняли теплые, солнечные дни. Джин поддался этому убаюкивающему ритму, однако, не потерял чуткости, но каждый прожитый день говорил о том, что его опасения беспочвенны. Правда, жрица требовала послушания, запрещала выходить с фермы поодиночке, имела собственную стражу и, кажется, собственных осведомителей, но во всем остальном была симпатичной, душевной… Он чуть было не полюбил ее. Хантер тоже не покидал фермы, однако у него был небольшой приемопередатчик, с помощью которого он связывался с другом Франком, коллегой из отдела водного спорта, поселившимся неподалеку. Этот аппарат Джин держал в дупле сгнившего ствола, и обычно пробирался к нему в сумерках.
Вначале ему было трудно всерьез принимать философию людорыб. Он считал, что это скорее всего аллегория. Однако по мере продолжения странного курса его иллюзии понемногу рассеивались.
— Через очищение тела мы придем к совершенству, — говорила жрица. — А совершенство лежит на расстоянии вытянутой руки от нас, — и она демонстрировала сказанное.
Может, это были трюки, но она действительно могла часам находиться под водой (Хантер, разумеется, понятия не имел, что попал к русалке), левитировать над землей, или пробивать тело навылет вязальными спицами. Кроме того, она любила деревья и змей, но больше всего воду.
«Когда мир погибнет в атомном пожарище, только в море мы найдем избавление», — таков был ее девиз.
Все большее число молодых людей приходили к убеждению, что они уже достигли совершенства. Они охотно записывали на имя общины свое имущество, из кратких побывок дома привозили драгоценности и наличные деньги. Приближалась самая короткая ночь в году. Ночь крещения и испытания. Хантер уже знал много, однако, хотел познать проблему до конца. Добыть доказательства. Пробы пищи, которые он передавал Франку, содержали, как показал анализ, все больше наркотиков, соединяющих по своему действию страсть с безволием и чрезмерную впечатлительность с интеллектуальным отупением.
Рано утром, в день, предваряющий ночь святого Иоанна (будучи адвентистом, он в святых не верил, но в секте людорыб должен был забыть даже о праздновании субботы), он попался. Сьюзи созвала общину, транслируя через динамик усиленный шум моря.
— Это чье? — спросила она, размахивая приемопередатчиком.
Никто не признался. Провели публичную исповедь. Она тоже не выявила виновного. Джин благословлял тренировку воли, которая позволила обмануть даже тонкие органы чувств Русалки. Он надеялся, что Франк, располагая таким количеством доказательств, вызовет помощь. Однако минул полдень и ничего не произошло. Во время послеполуденных размышлений, когда жрица снова погрузилась в ванну, а остальные верующие — в транс, Хантер выскользнул из Круга и покинул ферму по ранее обнаруженной тропинке через заросли. От палатки Франка его отделяли два километра. Но не надо было бежать так далеко. В двухстах метрах от фермы он наткнулся на тело, покрытое плотным слоем техасских муравьев. Франк был мертв уже часа два. Джин потерял голову. Хотел бежать, но через несколько минут понял, что бежит к ферме. Пытался завернуть. Напрасно. Рядом с ним выросла Фара, длинноногая стражница с автоматом.
— Где ты болтаешься во время Великого Сосредоточения? — проворчала она, приоткрывая прелестные, но хищные зубки.
— Ходил оправиться, — неудачно солгал он.
Она велела ему возвращаться в Круг. Пожалуй, она тоже была немного взвинчена. Как он успел заметить, стражницы только формально входили в общину. Они не участвовали в сосредоточениях, столовались отдельно ото всех вместе с Сьюзи, избегая таким образом одурманивающих наркотиков.
До полуночи он не мог даже и думать о том, чтобы вырваться из группы. Ему с трудом удалось симулировать принятие пищи, в которой должна была содержаться усиленная доза наркотика. Около восьми вечера все погрузились в сон. Все, за исключением Сьюзи и стражниц. Прикинувшись спящим, Джин из-под полуприкрытых век наблюдал как стражницы поспешно снимают лампы, упаковывают в автомобиль оборудование, в том числе и личные вещи общинников. Старательно обыскивают дом. Только бдительная Фара неподвижно стояла во дворе и следила за спящими. Мысль о бегстве походила на мечту отрубленной головы воссоединиться с телом. Сигналом побудки был звук волн и магнитофонный крик чаек. Все вскочили, чрезвычайно возбужденные. Потекли слова молитвы:
«Пришел час,
Час Великого Крещения!
Погрузимся в истину,
Да покроет она нас хрустальной гладью.
Вернемся в природу,
Уйдем в воду,
Станем водой!
Уйдем в воду,
Станем водой!»
А потом начался сумасшедший головокружительный спринт. Все на ходу скидывали остатки одежды. Позже их собирали стражницы. Легкие, как перышки, как космонавты на Луне, подскакивая в удивительнейших тройных прыжках, девушки и юноши мчались, стремились, летели к пляжу. «Мы легкие, умелые, бессмертные», — звучали слова заученного гимна. Уже у самой воды Джин кинулся в сторону и влетел в кусты.
Тем временем несколько десятков молодых людей спустились на пляж. Море было темное, бурное.
В трансе они прыгали в глубину. Крики радости заглушал гул и всплески воды. На скале появилась Сьюзи. Надо сказать, она прекрасно выбрала этот заливчик, невидимый как с полного моря, так и с суши.
В руке она держала сильный фонарь. Осветила волны. Некоторые из приверженцев веры, видимо, отрезвели, потому что пытались плыть, взывать о помощи. Двое взобрались на скалу, но их там уже ждали стражницы, вооруженные длинными жердями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86