Но самое главное, его привлекала рано расцветшая, очень женственная красота этой девушки, от которой он буквально терял голову. Эмилиано чувствовал, что его отчаянно влечет к ее нежному волнующему телу. Со свойственной ему книжностью восприятия мира он был совершенно убежден, что Ипполита скрывает в себе чувственность Эммы Бовари, Анны Карениной и леди Чаттерлей.
Решив во что бы то ни стало найти ее, Эмилиано смешался с толпой гостей, занятых светской болтовней во внутреннем дворике клуба, но скоро понял, что ее здесь нет. Он вошел во внутренние залы и, наконец, увидел ее. Ипполита стояла в группе девушек, где были также невеста и его сестра Валли. Они разговаривали вполголоса и смеялись, как заговорщики.
– Ну же, Мари Клер, расскажи, чем ты будешь заниматься ночью с Августом, – дразнила ее одна подруга.
– Я оскорбила бы твои невинные уши, если бы сказала тебе это, – возразила невеста насмешливым тоном.
– То, что она будет делать сегодня ночью, ничем не отличается от того, чем она занимается уже давно, – со скучающим видом прервала Ипполита.
– А чем ты занимаешься уже давно? – спросила Валли, глаза которой загорелись от любопытства.
– Скачет на своем жеребце, – сказала другая подруга, и все засмеялись.
– Это хотела бы делать любая из вас, если бы имела возможность, – не осталась в долгу Мари Клер.
Ипполита посмотрела на них с состраданием.
– Я нахожу эти разговоры глупыми и инфантильными. У вас безумное желание заниматься любовью, и в то же самое время вы этого страшно боитесь, – сказала она, поворачиваясь, чтобы отойти от них.
Эмилиано преградил ей путь на пороге, когда она собиралась подняться на второй этаж, где были залы для мужчин.
– Я искал тебя, – сказал он, схватив ее за руку.
– А я нет, – ответила Ипполита, холодно глядя на него, как на незнакомца.
В ее глазах мелькал странный блеск, от которого Эмилиано стало не по себе.
– Извини, я не думал… – пробормотал он, отступая.
Реакция Ипполиты привела его в растерянность.
Ипполита поспешно взбежала по лестнице. Она искала своего отца, но на верхнем этаже натолкнулась на Эдисона Монтальдо.
– Здравствуйте, – сказала она, улыбаясь ему.
– Здесь наверху никого нет, – заметил Эдисон. – Кажется, все спустились в сад.
Ипполиту ничуть не огорчило это известие.
– Тем лучше, – сказала она, подходя к нему. – Наконец-то мы сможем остаться одни.
– Одиночество иногда леденит, моя милая, – попытался он остановить ее.
– Но часто и возбуждает, – многозначительно заметила она.
Ее немного хриплый голос, учащенное дыхание и ослепительная юная красота ошеломляли его.
– Не лучше ли нам спуститься в сад к остальным? – предложил Эдисон неуверенно.
Ипполита приблизилась к нему, обвила руками его за шею и прошептала на ухо:
– Значит, ты и вправду меня боишься?
Эти слова вызвали у него напряженную и сладкую дрожь.
– Ты очень волнуешь меня, – признался Эдисон.
– Ты правда это чувствуешь? – спросила она, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как растет его вожделение.
С большим трудом Эдисон одолел себя.
– Довольно, – заявил он, беря ее за плечи и решительно отрывая от себя. – Хватит баловства.
Ипполита прямо взглянула на него. Желание горело в ее взгляде.
– Ты глупец, Эдисон Монтальдо, – сказала она. – Я могу иметь всех мужчин, каких захочу. Гораздо моложе и красивее тебя. Но я хочу тебя. Здесь. Сейчас.
Он позволил ей увлечь себя в гостиную, отделенную от бильярдного зала тяжелым бархатным занавесом. Окна были закрыты, плотные шторы опущены. Здесь отдавало приятным запахом табака. То было спокойное убежище для членов клуба, когда они хотели почитать газету или спокойно поговорить, чтобы их не беспокоили.
Ипполита сама сделала практически все. И с величайшей быстротой. Эдисон почти что позволил себя изнасиловать этой молодой женщине, красивой и сексуальной, которая показала, что знает в этой области все тонкости. И особенно острое наслаждение придавал страх, что их застанут, сознание, что они совершают здесь нечто преступное.
– Ты знаешь, какому риску мы подвергались? – спросил Монтальдо, пытаясь привести себя в порядок.
– Ты подвергался, – уточнила она, вгоняя его в дрожь. – Меня считают шальной особой. Мои родители научились меня принимать такой, какая я есть. А вот ты не имеешь оправданий тому, что сделал, – с удовлетворением заключила она.
– Ты в самом деле сумасшедшая, – сказал Эдисон. – Ты буйнопомешанная.
– Не знаю, может быть. Но если мне что-то нравится, я беру это, не задавая вопросов, – возразила она со смешком.
Приведя несколькими касаниями в порядок свое красивое платье, она поправила прическу и слегка подкрасила губы.
– Что меняется? – заметила она. – Я богата, молода и красива. И могу иметь все. Теперь, к примеру, я бы хотела начать все сначала, – заявила она, к его удивлению, и потянулась к пуговицам на брюках Эдисона.
– Ты решила погубить меня, – в ужасе отпрянул он.
– Еще чуть-чуть, – попросила она.
Но Эдисон уже поспешно спускался на первый этаж. От волнения и страха у него прерывалось дыхание. Он слегка пошатывался, но никто не обратил на это внимания. Все были на свадьбе хмельны от вина.
Прикрыв глаза, ослепленные светом яркого летнего дня, он вышел на воздух. Гости рисовались ему какими-то расплывчатыми фигурами, которые ему приходилось фокусировать, как если бы он смотрел на них через объектив фотоаппарата.
Эдисон остановился в тени колоннады, чтобы успокоиться и избавиться от этой помехи в глазах. В стороне он увидел Эстер, которая, держа за руку Лолу, разговаривала с монсеньором Себастьяно Бригенти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114