Правой рукой он держал пузатый стакан, в котором плескался недопитый коньяк. С видимым удовольствием он отхлебнул глоток.
– За здоровье новой Монтальдо! – сказал он, поднявшись с кресла, чтобы взять бутылку и еще один стакан.
Доктор Поцци сделал несколько шагов по пушистому с ярким рисунком ковру, который покрывал большую часть пола, остановился, разглядывая мраморный бюст Сенеки.
– Здесь пригодилась бы его мудрость, – шутливо сказал издатель, следуя за взглядом врача.
– Хватило бы и меньшей дозы, – возразил тот, беря стакан коньяка, протянутый ему. – За здоровье малышки, – произнес он тост.
Это был невысокий человек, элегантно одетый, с лицом строгим, но отнюдь не хмурым. У него были короткие жесткие волосы с проседью и большие светлые глаза, покрасневшие от усталости.
– Вы мне не сказали, красива ли моя девочка, – улыбнулся Монтальдо.
– Девочка здоровая и подвижная, – ответил врач. – Чего не могу сказать о синьоре, – добавил он с явной холодностью в голосе.
Этот тон вызвал незамедлительную ответную реакцию Эдисона.
– Доктор Поцци, – веско сказал он, – если вы пытаетесь дать мне почувствовать себя виноватым, вы не попадаете в цель. Я, как вы меня предупреждали, соблюдал все необходимые предосторожности с женой. Если она вдруг оказалась беременна… Ну, это была роковая случайность. С тех пор, как родился последний сын, между мной и моей женой больше не было физической близости. Если быть точным, это случилось только один раз, по моем возвращении из Америки, – оправдывался он, садясь на диван под картиной Джованни Фаттори «Лошадь с лежащим всадником», одним из своих последних приобретений.
Доктор Поцци уселся в кожаное кресло, которое минутой раньше занимал хозяин дома.
– Я никому не хочу внушать чувство вины, – возразил он. – Я констатирую факты.
– Факты, факты… – запальчиво повторил издатель, вставая и начиная мерить широкими шагами ковер.
Он явно был обеспокоен состоянием жены, за которое, однако же, не чувствовал себя ответственным. Очки в толстой черепаховой оправе, за которыми блестели черные живые глаза, которые унаследовала от него Валли, соскользнули вниз с его носа. Указательным пальцем, искривленным артритом, он вернул их на место. Эдисону Монтальдо было всего сорок лет, но у него уже появились серьезные проблемы со здоровьем.
– Я вас понимаю, командор. Однако достаточно одного сперматозоида, чтобы устроить грандиозные неприятности, – сказал доктор. – Несмотря на то, что Бенито Муссолини поощряет многодетные семьи, презервативы все-таки существуют, и ими следует пользоваться.
– Презервативами пользуются, когда спят с проститутками, доктор Поцци, – нахмурился издатель. – И если верить некоторым врачам, с не слишком большим успехом. Это предмет, связанный с пороком, – настаивал он. – Вы не можете рекомендовать его законным супругам.
Доктор Поцци подумал про себя, что образ мыслей издателя был идиотским еще до того, как тот стал фашистом.
– Я полагаю, что дал вам добрый совет, чтобы защитить здоровье вашей жены. Но вы вольны поступать как знаете, – заключил врач.
Он с удовольствием допил последнюю каплю коньяка, который, хоть и был французским, а значит, антифашистским, заполнял подвалы в доме Монтальдо, и встал, чтобы попрощаться.
– Я могу подняться наверх? – спросил его хозяин дома, отказавшись от полемики.
Этот упрямый антифашист был, в сущности, порядочным человеком и к тому же отличным медиком.
– Так можно?.. – повторил он, удивленный молчанием доктора.
– Дайте женщинам время привести все в порядок. Через полчаса можете подняться. Нужно подыскать кормилицу, – посоветовал он. – Вряд ли мать сама сможет кормить. Обильное и тщательное питание поможет ей набраться сил. Свежее мясо, возможно, с кровью, стаканчик легкого вина к обеду, побольше фруктов и свежей зелени.
– Вы уходите, доктор? – озабоченно спросил Монтальдо.
– Меня ждут другие пациенты, – пожал плечами врач. – Ваша жена вне опасности. Сегодня вечером я вернусь проведать ее. Будьте покойны, командор, и следуйте моим советам, – попрощался он, протягивая руку.
Эдисон Монтальдо хотел было выбросить вперед правую руку в виде приветствия, как это предписывалось режимом, но решил для доктора Поцци сделать исключение и ограничился рукопожатием.
Оставшись один, он налил себе еще выпить и закурил «Македонию» с золоченым мундштуком.
Библиотека была совершенно изолирована от остального дома, в ней царила полная тишина. Здесь Эдисону приходили в голову самые лучшие его идеи, здесь ему всегда хорошо думалось. И теперь он старался понять причину едва уловимого беспокойства, которое необъяснимым образом тревожило его. Оно началось несколько часов назад в Милане после неожиданного телефонного звонка сестры Полиссены в дом Анны Гризи, где он в тот момент находился, но отнюдь не по издательским делам.
Анна Гризи была молодой и привлекательной романисткой, с которой он уже некоторое время был в связи. Все выходные дни, когда семья находилась на озере, Эдисон проводил в ее квартире на втором этаже особняка на корсо Маджента, в ста метрах от своего издательства.
Анна Гризи недавно опубликовала в его издательстве свой первый роман, и критики, заранее подготовленные Монтальдо, старались изо всех сил, строча положительные рецензии.
Телефонный звонок Полиссены, которая долго извинялась, что прервала субботний отдых брата, нарушил сладкое очарование свидания. Эдисону пришлось оставить свою подругу, с которой они собирались идти завтракать в ресторан «Савини», и поспешить на виллу. Нежная, но мстительная Анна, которая намеревалась продемонстрировать новое платье, только что полученное от модельера, не хотела простить ему этого даже ради такого срочного дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114