– Только этого мы и хотим, – сказала Эмануэла, которой все же нелегко было продолжать эту тему. – Ты должна признать, что мы умеем хранить тайну, и даже очень деликатную, – добавила она. – Это доказывает тот факт, что мы никогда и никому не рассказали, что видели тебя на вилле Памфили в Кастильончелло с одним весьма привлекательным синьором.
Эстер покраснела.
– Что вы выдумываете? – попыталась защититься она.
– Твой муж уехал в Америку, – начал Этторе, который, казалось, был нерешительнее жены в ведении этих скользких переговоров. – Помнишь?
– Что я должна помнить? – Эстер старалась держать себя в руках, но сердце ее учащенно забилось.
– Что под тяжестью одиночества ты уступила домогательствам мужчины, который не был твоим мужем, – закончил Этторе.
– Другие на нашем месте, – вставила Эмануэла, – распустили бы сплетни со всеми подробностями, какие только можно вообразить. Мы же всегда молчали.
– До тех пор, пока не явились сюда. И занялись вульгарным и грубым шантажом. А если я вам скажу, что вы ошибаетесь?
Эмануэла ликовала. Казалось, она только этого и ждала.
– Нуда, ошибаемся, – иронически сказала она. – И выдумали, пожалуй, что этот человек… один священник, который остановился на несколько дней в Кастильончелло… Надеюсь, мы освежили твою память?
Это был открытый шантаж. Козырь, который они держали про запас, чтобы извлечь его в самый благоприятный момент, вексель без даты, по которому требовали теперь оплаты.
У Эстер не было сил прореагировать на это даже словом.
– Постарайся понять, Эстер, – продолжал Этторе. – Нам нужны деньги. Мы не хотим оказаться в лагере для беженцев. По сути, мы делаем тебе одолжение, а ты сделай одолжение нам. Друзья должны помогать друг другу, – заключил он.
Эстер трепетала при мысли, что этот эпизод, столь важный в ее жизни, станет предметом анонимных писем или сплетен. Но было необходимо реалистически взглянуть на неизбежное. Сумма, которую просили эти двое, была велика: десять тысяч швейцарских франков. Кроме того, было ясно, что, несмотря на обещания, этот платеж не будет последним, и двое шакалов будут впоследствии донимать ее.
Поэтому она попросила несколько дней, чтобы найти, по крайней мере, часть этой суммы. И тут же позвонила в Лозанну Себастьяно Бригенти.
– Я должна видеть тебя, – коротко сказала она.
В тот же день он приехал к ней в маленькую гостиницу за городом.
– Мы похожи на двух тайных любовников, – через силу улыбнулась она, когда Себастьяно открыл дверь комнаты, которую Эстер сняла под вымышленной фамилией.
– Нет, на мужчину и женщину, которые не имеют права на любовь, – возразил Себастьяно ровным тоном, с которым контрастировали его горящие глаза.
Ей было нелегко снова увидеть этого мужчину, которого она любила по прежнему, и сдерживать себя от того, чтобы броситься в его объятия. Прошло пять лет с их последней встречи, а ей казалось, словно они не расставались никогда.
– Как ты живешь? – спросил Себастьяно.
На нем был серый фланелевый костюм, безупречная рубашка и синий галстук. В густых темных волосах поблескивала седина.
– Кое-кто пронюхал про нашу историю, – волнуясь, сказала она.
– Я спросил, как ты поживаешь, – мягко повторил Себастьяно, с любовью глядя на нее.
– Ах, даже не знаю. Я потрясена тем, что снова вижу тебя. И запугана, потому что кое-кто шантажирует меня, – ответила Эстер, избегая смотреть ему в глаза.
Их последняя встреча произошла на крестинах Лолы. Когда же семейство Монтальдо бежало в Швейцарию, кто-то сообщил ему об этом, и он сделал все, чтобы сразу после необходимых формальностей их не удерживали больше в лагере для беженцев.
Эстер узнала об этом от Эдисона.
– Представь себе, монсеньор Бригенти разрешил нашу проблему, – сказал ей тогда муж. – Скоро мы сможем поселиться на квартире. Пока же он передает нам привет. Мы должны как-то отблагодарить его за эту поддержку, – заключил он.
Но Эстер и так тысячи раз мысленно благодарила его за все. Теперь же он был здесь, рядом с ней, а она даже не осмеливалась взглянуть ему прямо в глаза.
– А ты как поживаешь? – спросила Эстер в свою очередь, набравшись наконец смелости и поднимая взгляд.
– Живу потихоньку, – ответил он. – И каждый день думаю о тебе и о нашей девочке.
Эстер была прекрасна и желанна, такая нежная и женственная. Пышные волосы, собранные на затылке в мягкий пучок, придавали ей целомудренный вид матроны.
– Ты прекрасна, – прошептал Себастьяно, приближаясь к ней. – Но красота внешняя – это только бледное отражение твоей внутренней красоты.
Эстер коснулась пальцами его рукава. Себастьяно взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал.
– Я хочу тебя, – прошептал он.
– Разве мы совершим великий грех, если будем любить друг друга? – едва слышно сказала она.
– Нам нельзя…
Но Эстер не позволила ему продолжать.
– Я знаю, что ты мне хочешь сказать. Ты мне это уже объяснял когда-то, но не убедил меня. – Она улыбалась, и в ее голосе, немного хриплом, в этот момент звучали и ирония, и желание.
– Этим не шутят, – попытался он образумить ее.
– Да, я знаю. И все же я не могу расстаться с тобой, не пережив еще раз этого счастья. Я хочу чувствовать тебя, хочу ощутить себя в твоих объятиях, чтобы понять, что я еще живу, – прошептала она, слегка коснувшись пальцами его губ.
Себастьяно мягко отвел ее руку и наклонил голову, чтобы скрыть овладевшее им волнение. Крупные горячие слезы полились из ее глаз.
– Твое поведение унижает меня, – прошептала Эстер. – Я не верю, что этот абсурдный обет непорочности может спасти твою душу. Я никогда не переставала желать тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114