Потом остался только рев пламени.
Тиски, которыми Секстоны сжимали всю округу, разжались.
Эпилог
1928
Квебек, штат Техас
Элизабет-Энн шла вдоль недавно посаженных плантаций лимонов, чувствуя на лице кружевную тень листвы, которую лениво шевелил слабый утренний ветерок. За руку она вела маленького мальчика.
В воздухе жужжали насекомые, а на проводах линий электропередачи, тянувшихся по другую сторону шоссе, расселись черные дрозды. За асфальтовым полотном дороги до самого горизонта раскинулись пустые бурые поля, за ними неожиданно начиналось чистое зеленовато-голубое небо, по которому плыли дождевые облака.
Элизабет-Энн шла медленно, чтобы успевал сын. На ней была бежевая юбка и элегантная, с высоким воротом кружевная блузка — такую любила носить тетя. Мальчик был одет в небесно-голубой костюм с белой отделкой. Время от времени мимо них по шоссе проносились машины, обдавая их теплым потоком воздуха. Несмотря на ранний час, становилось жарко.
В нескольких ярдах от них стоял большой черный автомобиль, на заднем его сиденье, обмахиваясь газетами, сидели три девушки. Верх машины был опущен, за рулем сидел Карлос Кортес, и вез он их на вокзал. Багажник автомобиля был крепко привязан, чтобы не раскрылся, так как его доверху забили коробками и чемоданами.
Элизабет-Энн опустилась на одно колено, так что лицо ее оказалось на одном уровне с лицом сына. Она обняла его за плечи и жестом указала на видневшиеся строения.
— Посмотри хорошенько, сынок, — тихо сказала она. — Придет день, и все это станет твоим, это и многое другое.
Заккес Хейл-младший посмотрел на комплекс зданий у дороги, потом перевел взгляд на мать.
— Это гостиница для туристов, — сказал он своим чистым, звонким голоском.
— Гостиница для туристов, — тихо повторила она. Потом глубоко вздохнула, тряхнула головой и ласково сжала его плечи.
— Заккес, Заккес! Это не просто гостиница для туристов. Это «Гостиница для туристов Хейл». В ней наша жизнь!
— Посмотри на эти сверкающие машины, мама! — восхитился мальчик. — Ты раньше видела столько?
Она улыбнулась. Острый взгляд Элизабет-Энн уже отметил восемнадцать машин, и непроизвольно в уме она прикинула доход от этой ночи.
— Это еще что, дорогой. Подожди немного и ты увидишь здесь десять туристических гостиниц. Тогда машин уже будет сто восемьдесят! Потом тысяча гостиниц… — Тут она рассмеялась тому, куда завели ее честолюбивые планы. Элизабет-Энн поднялась, взяла ребенка на руки, высоко подняв его над головой, и шутливо заохала, как делала всякий раз, поднимая малыша. — Ну и ну, вы становитесь все тяжелее, молодой человек!
Заккес довольно захихикал и обнял ее за шею. Она начала кружиться, вначале медленно, потом все быстрее и быстрее. Они вертелись, как волчок. Мальчик взвизгивал от радости, она счастливо смеялась. Постепенно она стала тормозить, с трудом дыша, чувствуя легкое головокружение.
Вдруг мальчик сдвинул брови, и лицо его стало серьезным.
— Почему мы уезжаем, мама?
Она долго смотрела ему в глаза.
— Потому что твоей маме предстоит еще многое сделать, — сказала она медленно. — Она хочет построить много гостиниц для туристов, таких, как эта.
— А зачем так много? Разве одной мало?
— Потому что это моя мечта, дорогой. Это то, что я могу и люблю делать. Понимаешь, мечты нужны для того, чтобы их осуществлять.
— Что это, мама? — Руки мальчика коснулись ее шеи. — Ты всегда это носишь.
Элизабет-Энн опустила глаза. Сын держал в руках медальон, подаренный Заккесом много-много лет назад. Ярко блеснул на солнце стеклянный футляр, и анютина глазка в нем казалась нежной и свежей, словно ее только туда положили. Элизабет-Энн с улыбкой наблюдала, как мальчик гладил медальон.
— Какой красивый, мама. Я хочу, чтобы он был моим.
— Конечно, — весело рассмеялась она, — но боюсь, что твоей маме тоже хочется его носить.
— А что это?
— Цветок!
— Какой цветок?
На секунду ее лицо стало грустным и задумчивым.
— Его называют цветком любви, — светло улыбнулась она.
— Цветок любви, — повторил мальчик и с минуту молчал, размышляя. — Мне нравится твой цветок любви, — сказал он наконец. — А можно, он станет моим?
— Не сейчас, мой дорогой.
— Тогда, может быть, завтра или на следующей неделе? — допытывался малыш.
— Не думаю, что так скоро, милый, — покачала головой мать. — Может быть, сначала его получит одна из твоих сестер. Но когда ты вырастешь, это будет твоим. — Она кивнула в сторону гостиницы.
— Я люблю тебя, мама.
— И я тоже люблю вас, молодой человек.
— Когда-нибудь я на тебе женюсь.
— Хо-хо-хо, неужели? — Она внимательно посмотрела на сына, и у нее перехватило дыхание от тысячи нервных уколов на руках и шее. В первый раз она осознала, до какой степени Заккес похож на своего отца. Сердце ее учащенно забилось. На мгновение огромная радость и глубочайшая печаль слились в ее душе, отдаваясь мучительной и сладкой болью. Ощущение было настолько сильным и острым, что она с трудом могла дышать. Что заставило ее заметить их сходство? Солнце, тени или все ей просто почудилось?
Элизабет-Энн стала пристально всматриваться в лицо сына, отведя от его глаз светлые локоны. Нет, не показалось, сходство действительно существовало. Теперь она ясно это видела. Перед ней стоял сын Заккеса — его точная копия, вплоть до мочек ушей. Его глаза, губы — все его, просто удивительно. Ей пришло в голову, что Заккес в этом возрасте выглядел именно таким. Словно она смотрела в зеркало, где ей виделось отражение Заккеса в детстве.
Странно, что она заметила это сходство только теперь. А почему же не раньше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116