Из разбитого черепа обильно лилась кровь.
Заккес почувствовал спазмы в животе. Он вскинул голову и отвернулся, зажав рукой рот, чтобы подавить приступ тошноты. Несколько мгновений спустя он набрал в легкие побольше воздуха и снова взглянул на тело, пощупал пульс.
Пульса не было. Рой Секстон, младший брат Текса, был мертв.
Заккес выпрямился и побрел, словно во сне, к машине Роя. Он прислонился спиной к открытой дверце и, тяжело дыша, стоял так несколько мгновений, показавшихся ему очень длинными. Неожиданно навалилась на него огромная усталость. Заккес закрыл глаза.
Он знал, что ему придется сделать, что может он сделать, чтобы выйти из этого сложного положения.
IV
1924
СОЛОМЕННАЯ ВДОВА

1
Элизабет-Энн, наверное, уже в тысячный раз перечитала записку.
«Мои любимые жена и дети!
Когда вы будете это читать, меня уже не будет с вами. Кражами занимались Рой Секстон и его люди. Когда мы встретились с ним лицом к лицу, он начал драку и разбил себе голову, ударившись о металлическую трубу. Рой мертв.
Я не убивал его, но мы с тобой прекрасно знаем, что все суды в округе контролируются Секстонами, поэтому мне без сомнения вынесут смертный приговор за преступление, которого я не совершал.
Не могу передать, как мне тяжело, что этот неожиданный поворот судьбы разлучает нас навсегда, но я должен уйти один. Мы не можем уехать вместе, потому что я не хочу погубить ваши жизни.
Элизабет-Энн, очень прошу тебя, останься в Квебеке и заверши строительство гостиницы для туристов. Ты должна осуществить нашу общую мечту, то дело, которое мы начали вместе.
Регина, Шарлотт-Энн и Ребекка, молю вас, помогайте матери и помните о вашем отце. Надеюсь, что вы и дальше будете верить в его честность и порядочность.
Не сомневайтесь в моей любви к вам, которая никогда не иссякнет, и поймите, что я не мог поступить иначе.
Прошу простить меня. Ваш любящий муж и отец,
Заккес».
Элизабет-Энн глухо застонала, листок выскользнул у нее из рук. По лицу ее вновь потекли слезы, и в горле застрял ком. Дом казался опустевшим, осиротевшим, словно с уходом Заккеса он лишился своей души. Это невозможно было вынести.
В первые дни после исчезновения Заккеса она держалась стойко, насколько хватало сил. Шериф Паркер расспрашивал ее, она показала ему записку Заккеса, которую он великодушно разрешил оставить у себя. Заккеса искали, но он как сквозь землю провалился.
Но больше всего Элизабет-Энн пугало молчание Текса и Дженни. Ей приходилось только гадать, что за этим скрывалось. Она слишком хорошо знала Дженни и Текса и с ужасом думала, в какой форме может проявиться их месть.
Стараясь отогнать эти мрачные неотвязные мысли, она пыталась сосредоточить все внимание на девочках, которые нуждались в утешении и поддержке. Как и она, дочери были совершенно убиты горем, но и у них был характер Хейлов. Девочки крепились, стараясь не выдавать своих чувств, и были полны решимости поддержать друг друга и вместе преодолеть тяжелое и горькое время. Все они втайне надеялись, что отец вернется.
Но Элизабет-Энн ясно сознавала: возвращение его в Квебек невозможно. Никогда… Если только он не хотел попасть на виселицу.
Но как неимоверно трудно было смириться с этой ужасной правдой.
Он не вернется никогда.
Если не хочет, чтобы его повесили.
Жизнь Элизабет-Энн превратилась в сплошную муку. Совсем недавно они были вместе, он обнимал, целовал ее. И теперь она осталась одна. Дети лишились отца, она потеряла мужа. Они чувствовали себя одинокими, покинутыми.
Покинутыми.
Невыносимая боль терзала ей сердце. Если бы не дети и еще не родившийся малыш, она бы покончила с собой. Никакого оружия для этого не понадобилось бы. Она бы умирала медленно, тоскуя и страдая, и в конце концов сердце ее не выдержало бы и разорвалось.
Элизабет-Энн зажмурилась вдруг от пришедшей ей в голову нестерпимой мысли. Она вспомнила, как называют женщину, которую по разным причинам оставил муж, и даже содрогнулась, когда эти слова всплыли в памяти. Соломенная вдова. Да, именно так ее называют. И теперь она оказалась на положении соломенной вдовы.
Соломенная вдова.
Она знала, что люди жалеют этих женщин, но, сочувствуя им, в то же время поглядывают на них с подозрением, как и на разведенных. Этими словами женщину словно клеймили и смотрели на нее, как на потенциальную соперницу, которая постоянно ловит в свои сети мужчин, и не обязательно холостых.
Слезы застилали ей глаза, она ничего не видела, но вдруг решительно вытерла мокрое лицо и гордо подняла голову, вздернув подбородок. Хватит! С этой минуты она не позволит себе плакать, не станет давать волю чувствам — сейчас это непозволительная роскошь. Она должна быть сильной и спрятать свое горе — девочки смотрели на нее и нуждались в поддержке.
Элизабет-Энн положила руку на грудь. Там, в сердце, был и навсегда останется ее Заккес. И он всегда будет жить в ребенке, которого она носила.
Дотронувшись до шеи, она ощутила прохладную гладкую поверхность медальона. И здесь тоже был он. Куда бы она ни посмотрела, везде его следы. Она ничего не тронет. Пусть все его вещи останутся там, где они обычно находились.
И пусть Заккеса не было рядом — осталась их любовь, чтобы жить всегда.
2
Со своего высокого сиденья в кабриолете Элизабет-Энн увидела Регину, которая махала ей рукой, стоя на веранде кафе. Она махнула в ответ и улыбнулась, впервые за много недель.
«Слава Богу, у меня есть мои девочки и есть мои заботы, которые не оставляют времени на размышления о том, как мне не хватает Заккеса».
Распорядок дня у нее остался прежним. Она все так же поднималась до рассвета и ехала на стройку, откуда она сейчас возвращалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116