– Может быть. – Джини с сомнением взглянула на Линдсей. – Но после моего романа с Роулендом у Паскаля изменилось отношение ко мне. Он испугался. Он боялся меня потерять и согласился на ребенка. Может быть, я просто использовала Роуленда для того, чтобы манипулировать Паскалем? – Она безнадежно махнула рукой. – О, я все-таки надеюсь, что это не так. Эта мысль просто невыносима. Самое ужасное, что Паскалю это теперь представляется именно таким образом. Сегодня… Знаешь, что он сказал мне сегодня? Он сказал, что у меня железная хватка и я всегда добиваюсь того, чего хочу.
– Он так сказал? Джини, перестань реветь. – Линдсей взяла ее за руку. – Почему он так считает?
– Потому что я все-таки уговорила его расстаться с работой. – Джини отвернулась. – Я всегда обещала себе, что никогда этого не сделаю. Но когда родился Люсьен, все изменилось. Я тогда так боялась! Мне снились жуткие сны – со снайперами, минами, бомбами. Я хотела уберечь Паскаля. Я хотела, чтобы он оставался рядом, когда Люсьен будет расти.
– Любая женщина этого хочет, – мягко проговорила Линдсей. – Ты не должна себя винить. Даже если бы ты ничего не говорила, Паскаль не мог не знать, что он должен сделать выбор.
– Я вынудила его. Он прав, получается, что я добиваюсь того, что хочу.
– Глупости! Да и что в этом плохого?!
– Но он это видит именно так. Его первая жена потребовала того же, и вот теперь я. Я для него превращаюсь во вторую Элен. Я всегда боялась, что это произойдет. – Она опустила голову и снова заплакала. – О, Линдсей, я боюсь. Я сейчас сидела там внизу и все время боялась. Я смотрела на Роуленда, вспоминала о своем решении, и мне казалось… – Она запнулась. – Мне казалось, что я ни в чем не уверена – ни в мотивах, которые мной руководили, ни в том, что я сделала правильный выбор.
– Ты пожалела, что не осталась с Роулендом? – тихо спросила Линдсей.
– Может быть. – Джини встала и отвернулась. – И чувствовала себя виноватой из-за того, что мне это пришло в голову. У меня есть сын. Я люблю Паскаля. Но… – она снова замолчала, пожала плечами. – Любовь, любовь, любовь! Я всегда уделяла ей слишком много внимания. Так всегда говорил мой отец.
Наступило молчание. Линдсей глядела на подругу с сочувствием и некоторым испугом.
– Разве же это неправильно? – медленно проговорила она. – Разве любовь не самое главное?
– Вспомни, сколько преступлений совершалось во имя любви. – Голос у Джини стал жестким. Она вытерла слезы. – Линдсей, скажи мне честно, ты любишь Роуленда? Он любит тебя? Что означала эта сцена?
– Я не хочу отвечать. Я вообще не хочу об этом говорить. – Линдсей встала и надела пальто. – Пожалуйста, Джини, оставим это. Я опаздываю.
– Он тебе не подходит, – равнодушным голосом сказала Джини. – Линдсей, я должна это сказать. Я знаю Роуленда. Я знаю его как свои пять пальцев, и я желаю ему добра. И я желаю добра тебе. Что бы между вами ни происходило, вы друг другу не подходите. Ты знаешь это?
– Почему ты так говоришь? – Линдсей почувствовала, как у нее сжалось сердце, а в комнате повисла странная тишина.
– По тысяче причин, и каждая из них хорошо известна тебе самой. – Джини опустила глаза. – И не последняя из них то, что он тебя сломает. Он будет пытаться остаться тебе верным и не сможет.
– Понятно. Спасибо. По крайней мере, теперь все стало ясно…
Джини забеспокоилась.
– Линдсей, я не хотела тебя обидеть. Но кто-то должен сказать тебе правду. Просто попробуй посмотреть на это с более объективной точки зрения. Роуленду надо жениться. Ему надо иметь детей. Ему нужна женщина, которая сможет дать ему ребенка. Женщина не твоего возраста, Линдсей. – Она помолчала. – Я знаю, что это тяжело, но ты должна принимать это в расчет – в случае с Роулендом и в случае Колином.
– Я бы предпочла, чтобы ты не обсуждала Колина. – Линдсей резко отвернулась. – Джини, пожалуйста, ничего больше не говори.
– Колин мне понравился. – Джини нахмурилась. – У него хороший характер, он остроумен, масса обаяния… Может быть, несколько мягкотелый.
– Как ты смеешь? – Линдсей обернулась к ней с белым как мел лицом. – Как ты смеешь его обсуждать? Оставь его в покое, Джини. Кто дал тебе право вмешиваться. Я сама принимаю решения.
– Тогда подумай хорошенько, прежде чем их принимать, – ответила Джини жестко. – Ради Бога, крути роман с Колином и с Роулендом, с кем угодно другим, но помни, что для мужчины, которому нужна семья, ты слишком стара. Рожать детей, когда тебе сорок один, пожалуй, поздновато. Линдсей, ты не сможешь иметь ребенка. У тебя есть взрослый сын, и я знаю, как много он для тебя значит. – Она внезапно умолкла, ее тревожный взгляд искал глаза Линдсей. – Роуленд хочет детей, я это знаю. А Колин?
– Не знаю, – ответила Линдсей. – Мы не говорили об этом.
– Сколько ему лет? Он был женат? У него есть дети?
– Он моего возраста. Нет, он не был женат.
– Ах, Линдсей. – Джини вздохнула и сочувственно положила руку на плечо Линдсей. – Тогда думай. Какие бы чувства ты ни испытывала к Роуленду или Колину, подумай и о них. Ты – хороший человек, я уверена, ты не разрушишь ничью жизнь.
Она произнесла это твердо. Слова Джини еще долго звучали у Линдсей в ушах. Они потрясли ее.
– Любовь не должна разрушать, – сказала Джини. Глаза ее были грустны. Она обняла Линдсей, и некоторое время они молча стояли, прижавшись друг к другу.
Как тяжело слышать жестокую правду из уст друга! Линдсей понадобилось время, чтобы прийти в себя. Потом они с Джини вышли в коридор. В вестибюле их ждали мужчины. Линдсей с изумлением отметила, что Роуленд Макгир и Паскаль Ламартин погружены в беседу, словно от прежней вражды не осталось и следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134