– Эти Бронте, – с яростью в голосе продолжала Катя. – «Грозовой перевал» и чертова «Незнакомка». Страсти! Много эта Старк понимает в страсти! Любовь… Скучища, смертная скучища.
– Она должна довольно неплохо разбираться в предмете. Мириам Старк написала блестящую книгу о Бронте. – Роуленд с хмурым видом продолжал шагать по улице. – Когда мы были знакомы, она как раз занималась исследованиями. Один раз мы вместе с ней ездили в дом Бронте в Хауорте. – Он оборвал себя и повернулся к Кате. – Впрочем, это не важно. Могу я как-нибудь добраться до Тома? Ему можно позвонить? Он мне очень нужен. – Роуленд отрешенным взглядом блуждал по улице, словно ожидая, что Том может в любое мгновение возникнуть из воздуха.
Катя посмотрела на него испепеляющим взглядом и зашагала дальше.
– Если хотите, я могу ему что-нибудь передать, – бросила она через плечо, – или оставьте записку. Я сейчас зайду к нему домой, так что решайте.
– Записку? Блестящая идея! – Роуленд прибавил шагу, обогнал Катю и пошел впереди. Катя с трудом за ним поспевала.
– Это ваша машина? – спросила она обвиняющим тоном, когда они оказались на месте, пройдя довольно большое расстояние под проливным дождем и не обменявшись ни словом. Катя вопросительно глядела на машину, поставленную перед воротами так, что одно колесо оказалось на тротуаре.
– Да, моя.
– Интересно, – сказала Катя и пнула колесо ногой. – Я всегда хотела знать, на чем вы ездите. – Она прошла за Роулендом через ворота и нагнала его у двери. – И каким бы странным это ни казалось, – ядовито продолжала она, – но толкать и дергать дверь не имеет никакого смысла. Обычно бывает нужен ключ. К счастью, у меня он есть.
Вот, – сказала она, когда они вошли в комнату Тома. Катя протянула ему блокнот и ручку. Взяв ручку, Роуленд застыл и, казалось, глубоко задумался.
– Господи, – проговорил он. – Что же написать?
– Это вам решать, Роуленд, – язвительно заметила Катя. Она смерила его взглядом с головы до ног и медленно расстегнула куртку, сняла кепку, встряхнула длинными, мокрыми рыжеватыми волосами.
«Том, я должен с тобой поговорить», – написал Роуленд. Он опять задумался, нахмурился, прибавил «как можно скорее», нахмурился еще больше и закончил: «Позвоню тебе на будущей неделе».
– Дата, – он взглянул на Катю. – Какое сегодня число?
– Двадцать пятое. Среда, двадцать пятое. – Катя безжалостно сверлила его глазами. – На самом деле вы могли бы посмотреть на свои часы. Там есть такой специальный экран…
– Да, конечно, завтра День Благодарения. Черт! – выругался Роуленд. Он поставил дату на записке, приписал: «С наилучшими пожеланиями, Роуленд» – и шагнул к двери.
– Если хотите, я могу сварить вам кофе, – поспешно произнесла она тем же неприветливым тоном.
– У меня нет времени, – ответил Роуленд, – надо возвращаться в Лондон. Надо успеть на самолет.
Катя слушала, как он спускается вниз по лестнице. Из этого окна она смотрела в тот день, когда он подъехал на роскошном «Астоне» Колина Лассела. Именно тогда, думала Катя, она впервые ощутила эту дрожь. Это произошло у книжных полок, когда Роуленд Макгир листал роман Анны Бронте, и с той минуты в ее жизни все пошло кувырком.
Она бродила бесцельно по комнате, прижимая к груди свитер, оставленный Томом. Она чувствовала гнев и смущение и была близка к тому, чтобы разреветься. Отбросив в сторону свитер, она подошла к письменному столу и взяла неколько страниц своего романа, отпечатанных сегодняшним утром после отъезда Тома. Она не хотела, чтобы Том видел, что она пишет, и теперь, перечитав написанное, она поняла, почему. Теперь она находила собственное произведение слабым и плоским. Она разорвала листы пополам, потом еще раз и еще раз и разбросала обрывки по полу, чувствуя себя жалкой и несчастной.
– Черт, черт, черт, – громко проговорила она, пытаясь излить ярость, которую вызывал в ней Роуленд Макгир, а также то обстоятельство, что роман у нее получался не об одиночестве, как первоначально предполагалось, а о любви.
Она взяла один из романов, о которых писала эссе, и, скривившись, стала листать страницы. Потом ее взгляд зацепился за какую-то фразу, и она начала читать.
Она читала, перебирая в уме презрительные замечания доктора Старк, и, к ее удивлению, по мере того, как она все больше сосредоточивалась, ее страстное влечение к Роуленду Макгиру все больше угасало. Может быть, интеллектуальная деятельность окажет целительный эффект, с надеждой подумала Катя, потому что это влечение не было похоже ни на что, испытанное прежде. Оно становилось похожим на наваждение, и это ее пугало.
Два часа спустя Катя все еще читала, полностью поглощенная книгой. Три часа спустя она поняла, что ее переполняют чувства, которыми нужно с кем-то поделиться. Тогда она села и стала писать письмо Тому.
– Похоже на настоящую бурю, сейчас повалит снег, – заметил Колин, когда встречавший их в аэропорту Кеннеди лимузин выехал из-под прикрытия зданий. Томас Корт, сидевший с ним рядом и не проронивший ни слова с тех пор, как они вылетели из Монтаны, вздохнул.
– Еще не сейчас. Я, пожалуй, продержусь до дома, – ответил Корт и искоса взглянул на Колина. – Когда у вас назначено свидание?
– В час тридцать. В «Плазе».
Колин обернулся, чтобы посмотреть на тучи, собиравшиеся на западе. Их края окаймляла темная зловещая полоса. Он заставлял себя не смотреть на часы, хотя его выдержки хватало всего лишь на пять минут.
– Успокойтесь, – Корт вяло улыбнулся. – Я вас не задержу настолько, чтобы вы опоздали. Мне кажется, для вас очень важно успеть вовремя.
– Это так заметно? – спросил Колин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134