От его тона и выражения лица веяло январским холодом, и скатерть на столе покрылась инеем. Лассел вопросительно взглянул на Линдсей, потом на Роуленда, и у него удивленно поднялись брови.
– Я просто хочу пожелать Линдсей удачи, – начал он.
– Не сомневаюсь. – Холодный взгляд Роуленда обратился на него. – Поскольку ты не разбираешься в ситуации, это самое легкое.
– Господи, Роуленд, в чем дело? Что с тобой? – Колин нахмурился. – Я всегда любил перемены. А чего ты хотел бы для Линдсей? Чтобы она сидела там до пенсии и ее наградили золотыми часами? Так больше никто не живет. Если она чувствует, что не может самореализоваться в моде, то надо все бросить!
– Проблема именно в этом? – обратился Роуленд к Линдсей. – Ты не можешь самореализоваться? – Последнее слово он выговорил с очевидной брезгливостью. Линдсей с вызовом взглянула на него.
– Если хочешь, да. И ты мог бы обойтись без этого высокомерного тона. «Самореализация» – общепринятый термин, и это слово ничуть не хуже любого другого. Колин прав. Множество людей в моем возрасте меняют работу, им приходится это делать. Я слишком долго занималась одним и тем же. Я устала от безумного ритма, вечной гонки, от дерготни и подлости. Я устала непрерывно стараться сказать что-нибудь новое о каком-нибудь идиотском платье. Я устала от студий и срочных выездов, от самолетов и отелей. Я хочу сидеть на месте, и, кроме того, я хочу заниматься чем-нибудь другим.
Роуленд хмуро, не перебивая, слушал эту тираду.
– Значит, это не просто очередное скоропалительное решение? Ты долго думала, взвешивала? Почему-то мне ты об этом не говорила ни слова.
– Ты и не спрашивал, – возразила Линдсей. – И, пожалуйста, не приписывай мне легкомыслия.
– Но оно у тебя есть.
– Во всяком случае, это продуманное решение. Послушай, Роуленд, если бы мы делали одну газету, то, возможно, я предварительно узнала бы твое мнение. Но ведь это не так. Ты сейчас занимаешься воскресным выпуском, сидишь в роскошном кабинете, у тебя вечно деловые переговоры и совещания…
– Мы работаем в одном здании, в одной группе. Встречаемся практически каждый день. Три недели назад я был у тебя дома и завел разговор именно на эту тему, но ты его не поддержала. Ты могла бы обсудить это со мной в любое время.
– Да, ты прав, мне этого не хотелось. Может быть, настал момент принять самостоятельное решение. Возможно, тебе это трудно представить, но я могу заниматься не только страничкой мод.
– Я это хорошо знаю.
После этой краткой реплики воцарилось гнетущее молчание. Катя, которая с напряженным интересом следила за их разговором, увидела, что Линдсей сильно задета. Ее лицо горело, с губ уже готово было сорваться возражение, но что-то в интонации, с которой Роуленд произнес последнюю фразу, ее удержало. Она повернулась к Тому, наблюдавшему за этой сценой с растущим негодованием.
– Том! Разве я поступила неправильно? Я должна была наконец решиться.
– Что бы ты ни решила, меня это устраивает. – Том бросил на Роуленда сердитый взгляд. – У мамы куча предложений, – продолжал он, – все пытаются ее переманить.
– Это мне тоже известно.
– В прошлом году ее приглашали в телекомпанию. Они хотели, чтобы она сделала большую серию, посвященную истории моды. Один американский журнал за ней буквально гонялся. Марков говорил, что какой-то издатель жаждет ее заполучить…
– Марков. Все понятно. Мне следовало бы догадаться, – холодно проговорил Роуленд. – Это не он, случайно, стоит за твоим решением? Очень на него похоже.
– Кто такой Марков? – поспешно вмешался Колин.
– Кто такой Марков? Сейчас я тебе объясню. – Роуленд откинулся на спинку стула, в его глазах появился опасный блеск. – Марков – фотограф. Очень талантливый, надо признать. Человек, несущий в себе разрушительное начало. Человек с неустойчивой психикой. Однако он очень умен. Надо признаться, мне он даже нравится – до определенного предела. Вся сложность в том, что Марков – совершенно безответственная личность.
– Неправда, – горячо перебила его Линдсей. – Ты его совсем не знаешь. К тому же он очень изменился после встречи с Джиппи. Он хороший, умный человек, и я знаю его пятнадцать лет. Я восхищаюсь им, поэтому тебе лучше прекратить все эти…
– Ничего этого я не отрицаю, – резким тоном произнес Роуленд. – Может быть, ты послушаешь, что я хочу сказать? Я сказал, что Марков безответственный человек, и если ты дашь себе труд поразмыслить хотя бы десять секунд, ты с этим согласишься. Ты всегда старалась не видеть его недостатков.
– Мне кажется, нам следует еще немного выпить, – сказал Колин, подавая знак официанту. – Роуленд, почему бы тебе не успокоиться?
– Не встревай в это, Колин. Послушай меня, Линдсей. Больше всего на свете Марков любит устраивать заварушки, он самый настоящий подстрекатель. Он обожает драмы. Как по-твоему, есть ему какое-нибудь дело до того, что будет с тобой дальше, когда ты потеряешь работу? Его интересуют только широкие жесты и планы, которые он изобретает.
– Минутку, Роуленд. Можно мне сказать?
– А ты по какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, слушаешь его. Он приходит к тебе с каким-нибудь очередным плодом собственных измышлений, а ты с готовностью его поддерживаешь. Он говорит «прыгай», и ты прыгаешь. Этот человек оказывает на тебя необъяснимое иррациональное влияние, и в твоих речах я так и слышу его голос.
– Черт побери, Роуленд, в том, что ты сейчас наговорил, нет ни слова правды, – возмутилась Линдсей. – Да, Колин, спасибо, я с удовольствием выпью. Сколь бы удивительным тебе это ни казалось, но я приняла это решение без посторонней помощи, без тебя и без Маркова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134