Боже, у него совершенно потрясающие брови. С дьявольским изломом.
– Катя, не сочиняй. Как ты можешь отсюда видеть, какие у него брови?
– Я вижу. Он только что посмотрел наверх. О, он улыбается. Пожимает руку Тому. У него очень хорошая улыбка. Просто ангельская. Но, видно, ему не по себе – бледен как мел. Так, теперь он садится на ступеньку. Похоже, собирается вздремнуть. Роуленд злится – у него лицо мрачнее тучи. Сейчас грянет гром.
Линдсей тихонько застонала.
– Какой храбрец! Он сказал Роуленду, чтобы тот заткнулся. Он снова принял вертикальное положение. Они вошли. Приготовьтесь.
Катя поняла, что Линдсей уже ее не слушает. Обернувшись, она увидела, что та лихорадочно приводит себя в порядок. Линдсей всегда носила короткие юбки, невзирая на возражения Тома. Все черное и все очень модное, подумала Катя, разглядывая черные туфельки на плоской подошве, черные чулки, короткую юбку и облегающий свитер. Катя в который раз позавидовала мальчишескому сложению Линдсей, сама она обладала более округлыми формами – слишком «юнонистыми», как она говорила в минуты самоуничижения. Она одернула мешковатый свитер и скрестила руки на груди. Женщины понимающе переглянулись. Линдсей вдруг затеребила серьги, изящные капельки жадеита.
– Зачем я так оделась? У меня такой вид, словно я собираюсь на похороны.
– Линдсей, вы замечательно выглядите. А серьги просто очаровательные. Это подарок Женевьевы?
– Да. Джини подарила их мне на прощание – перед отъездом в Нью-Йорк. Я… у меня от них болят уши. Может быть, лучше снять?
К удивлению Кати, Линдсей так и поступила. Она торопливо, нервным движением сорвала серьги и спрятала их в карман. На лестнице уже были слышны шаги. Линдсей села, потом снова встала.
– Ненавижу знакомиться с новыми людьми. Я всегда так нервничаю.
Итак, Линдсей снова отвлекает внимание, поняла Катя. Она нервничает не из-за того, что предстоит встреча с незнакомым человеком, а из-за Роуленда. К тому времени, как дверь открылась и зазвучали приветствия, Линдсей уже возилась с новой бутылкой шампанского, проявляя типично женскую неловкость. Поэтому Том и Колин Лассел сразу же затеяли спор, и Колин стал доказывать, что лучше всего потрясти бутылку, а Том стал утверждать, что в таком случае половина шампанского пропадет, и в это время Роуленд поцеловал Линдсей в щеку, спокойно взял у нее из рук бутылку и без шума и суеты открыл шампанское.
– Мне кажется, кофе был бы более уместен, – сказал он, покосившись на Колина. – Черный кофе, и покрепче.
– Нет, нет, нет. Худшее, что можно придумать. – Колин уже устроился на диване. Он снял черные очки и оглядывал всех присутствующих с искренним восторгом.
– Том, у вас бывает похмелье? А у вас, милая девушка? Когда я здесь учился, я три года страдал похмельем. Алка-Зельцер, степная устрица – все это нисколько не помогает. Лучшее лекарство – розовый джин, хотя бокал шампанского тоже замечательно. Спасибо, Линдсей. Шампанское успокаивает желудок, прочищает мозги и напоминает ногам, как надо ходить. – Он неуверенно взглянул на Линдсей поверх бокала.
– Мы с вами говорили по телефону вчера?
– Да, прошлой ночью.
– Ну, да, я так и думал. Просто… видите ли, мне надо было отпраздновать одно событие. А потом Роуленд на рассвете начал барабанить в дверь, вытащил меня из постели, заставил собирать вещи. Я все спрашивал его, почему такая спешка. Еще два часа сна, и я был бы свеж, как роза. А так я все еще чувствую последствия – в голове какой-то туман, память пошаливает. Поэтому я не был уверен… – Брови у него поднялись, и он устремил на Линдсей беспокойный взгляд невинных голубых глаз. – Надеюсь, я говорил достаточно разумно? Роуленд меня потом допрашивал, зачем вы звонили да что передавали.
– На самом деле я не передавала ничего важного. Я просто хотела узнать, когда Роуленд возвращается. Не беспокойтесь, пожалуйста. Я сама накануне была на приеме и знаю, каково вам теперь.
– На приеме? – Роуленд протянул Линдсей бокал с шампанским. – Тебе понравилось?
– Нет, там было ужасно. Это имело какое-то отношение к кинокомпании, которая называется «Дьябло». Новая компания Томаса Корта. Видите, Колин, какое странное совпадение. Вообще-то…
– Ты была там одна?
– Нет, я ходила с Марковом и Джиппи.
Шампанское, которое она выпила слишком быстро, придало ей смелости. Она села на вишневый диван рядом с Колином и стала расспрашивать его о Йоркшире. Через минуту Колин, который заметно пришел в себя, уже пустился в повествование, знакомое Роуленду до последнего слова. Когда Колин произнес «этот негодяй», Роуленд поспешно отошел в сторону.
Ресторан, в который они отправились все вместе, назывался «У Теннисона». Это было скорее большое кафе, ценимое студентами за то, что там подавали хорошие и дешевые итальянские вина и лучшие в Оксфорде гамбургеры. Народу было очень много. Приближаясь к столику, стоявшему в нише, отгороженной от остального пространства пальмой в горшке, Линдсей почувствовала, что уже выпила четыре бокала шампанского. И все это на голодный желудок. Она должна была сделать Роуленду признание, и это признание, которое она хотела сделать вчера по телефону, необходимо было сделать раньше, чем Роуленд окажется в Лондоне и поговорит с ее шефом, а своим другом и коллегой Максом Фландерсом. Линдсей чувствовала, что будет лучше, если она поговорит с Роулендом за ленчем в присутствии всех остальных. В этом – несколько трусливом – решении было одно несомненное преимущество: если Роуленд рассердится, а он наверняка рассердится, то в присутствии посторонних ему придется сдерживаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134