Бык повернулся к водителю:
- Сядешь за руль или составишь компанию своему старшему? Учти, вас
до-олго еще не найдут!..
Тот аж взмок от страха, заячья душонка.
- Я... да я... все сделаю... все, что скажете!
- Тогда - мухой в кабину! - приказал лейтенант. - И приведи себя в
порядок, не хватало, чтобы патруль остановил нас из-за твоего неряшливого
внешнего вида. Кстати: если нас все-таки будут останавливать - делай вид,
что ты страдаешь близорукостью. Иначе получишь пулю лично от меня!
Через несколько минут мы неслись по шоссе. Лейтенант сидел в кабине
рядом с юнцом, и ствол его автомата упирался под ребра водителю. Наготове
свой СМГ держал и Канцевич, чтобы подстраховать командира. Ну, а мы
проделали ножами в брезенте дырки, чтобы вести наблюдение за дорогой.
Пост военно-дорожной полиции мы увидели, выскочив с разгона на крутой
подъем.
Полицейские знали свое дело: шоссе перегораживал внушительный
шлагбаум, метрах в десяти от дороги были отрыты окопчики, из которых
торчали стволы крупнокалиберных пулеметов и противотанковых ружей типа
"Жало змеи". У блиндажа прохаживались ребята в касках, по портативной
рации разговаривал полис-офицер с красной повязкой на рукаве.
Но нам повезло: на шоссе были не мы одни. Навстречу нам ехал
санитарный фургон с большим красным крестом на кузове - наверное, за
ранеными на передовую.
Лейтенант что-то сказал водителю, и "Урал" прибавил скорость. Видно,
Бык хотел проскочить шлагбаум одновременно с "санитаркой".
Однако полицейский поднял руку с полосатым жезлом, показывая нам на
обочину.
Наш грузовик затормозил так резко, что машину занесло юзом. Дальше
все смешалось. В кабине раздался выстрел, тело водителя вылетело через
дверцу, а лейтенант уже сидел за рулем и лихорадочно вращал руль, будто
запускал волчок.
Прямо через тент мы открыли огонь по окопчикам и по блиндажу. Кто-то
из ребят одним рывком разорвал исполосованный очередями брезент и швырнул
в образовавшуюся дыру сразу несколько вакуумных гранат. Ахнуло не слабо!..
Так как прицельно стрелять с машины, прыгавшей по кювету, было
невозможно, то мы старались наделать как можно больше шума.
Наконец, "Урал" обогнул шлагбаум и опять выскочил на асфальт. Я успел
увидеть сквозь дырки в тенте последствия того переполоха, который мы
наделали: несколько полицейских лежали друг поперек друга возле блиндажа,
мордами в землю - то ли мертвые, то ли перепуганные. Санитарный фургон
валялся в противоположном кювете вверх колесами, продолжавшими крутиться в
воздухе. По пыльной обочине судорожно, как жук с оторванной ногой, полз
потерявший щеголеватость полис-офицер с "магнумом" в руке, по его лицу
струилась кровь...
Тут над нами засвистели пули, что-то забарабанило по бортам машины,
мы рухнули плашмя на стальной пол, и каждый из нас, наверное, впервые в
жизни молил Бога, чтобы у полицейских пули не оказались с головками
самонаведения...
Прекратилась эта катавасия довольно быстро.
Стало тихо - если тишиной можно назвать бешено ревущий на предельных
оборотах турбодвигатель "Урала". На этот раз нам повезло...
- Пронесло! - словно прочитав мои мысли, воскликнул Плетка.
- Сколько раз? - грубовато пошутил неутомимый Канцевич, и мы дружно
заржали над не понявшим юмора португальцем.
Бык недоуменно обернулся к нам и покрутил пальцем у виска.
- Смех-то, как говорится, - к слезам, - вдруг сказал Корреспондент. -
Теперь нам далеко не уйти... Дурак же ваш лейтенант, я вам скажу!
- Чего-о? - протянул Ромпало (в кутерьме очухался и он). - Да кто ты
такой?
- Не горячись, Вася, - сказал Гаркавка и повернулся к Рамирову. - Вы
лучше не трогайте Быка, господин Рамиров: мы за него - в огонь и в воду!..
- Это мы уже проходили, - с иронией сказал журналист. - Двадцать лет
назад в Пандухе полсотни балбесов-рядовых тоже не чаяли души в своем
ротном. А тот, глазом не моргнув, положил их всех до единого под
кинжальным пулеметным огнем, пытаясь любой ценой взять высоту, за которую
один окорок в генеральском мундире посулил этому самому ротному фитюльку
на грудь!..
- К нашему лейтенанту это не имеет никакого отношения! - упрямо
сказал Белорус.
А я... Я не помню, как вскочил.
- Если ты, бумагомарак вонючий, еще хоть раз что-нибудь вякнешь
против лейтенанта, я удушу тебя! - воскликнул я и добавил самую заветную
клятву: - Матерью клянусь!
- Брэк, брэк, Эсаул, - глядя себе под ноги, сказал Олег.
Побледневший Рамиров молчал.

МИЛИТАР-СТАЖЕР АНТОН ФЛАЖЕЛУ, ОН ЖЕ - "ПЛЕТКА"
Мы не долго наслаждались гладким асфальтом шоссе: Бикофф вскоре
свернул на ухабистую грунтовую дорогу, уводившую в лес.
Поднимая тучи пыли, мы тряслись по кочкам и рытвинам. Поистине,
помимо дураков, плохие дороги - национальное бедствие для русских. Когда я
первый раз приехал домой в отпуск и рассказал отцу про русские дороги, он
сказал, что сейчас по ним еще ездить можно, вот лет пятьдесят назад
попробовал бы я проехать на своем "вольво" хотя бы пятьсот километров по
русским провинциям - подвеска не выдержала бы такой пытки. Наверное,
именно поэтому пятьдесят лет назад русские еще ездили на лошадях, добавил
он тогда...
И сейчас езда превратилась в немыслимое ралли, а скорее - багги. Мы
ворвались в лес и мчались, уворачиваясь от летевших навстречу деревьев.
Все-таки Бикофф отлично водил машину. Мастер на все руки, как говорят сами
русские, хотя я всегда удивлялся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89