На этом наш традиционный "тренинг в качестве приветствия" завершился,
ротный чертыхнулся на родном языке и одним движением вернулся в
вертикальное положение. С Френком мы вместе заканчивали школу коммандос в
Сент-Эвоне, но по иронии судьбы Джинас не только раньше меня стал
взбираться по служебной лестнице, но и стал моим непосредственным
начальником.
- Разведка мне доносит, - сказал он, отряхиваясь от хвоинок и пыли,
приставших к безупречно отутюженному маск-комбинезону, - что завтра тебя
ждут великие дела, Юджин.
- Разведка никогда не врет, - отвечал я. - Она может только
ошибаться... Извините, что я не успел поставить вас в известность о
предстоящем выходе на задание, господин капитан. Совсем замотался...
(Я обращался к своему ротному на "вы" даже тогда, когда мы сидели
после отбоя в его палатке, стойко перенося все лишения милитарной службы
за бутылкой виски. Будучи англичанином, Френк старался поддержать престиж
пресловутой британской педантичности и требовал от всех своих подчиненных
тщательного соблюдения армейской иерархии).
- О'кей, доложи сейчас, - флегматично потребовал Джинас.
Я стал вкратце пересказывать содержание своей приватной ночной беседы
с полковником Калькутой. Френк не перебивал меня, но слушал рассеянно. Я
бы сказал даже, что он вовсе пропускает мои слова мимо ушей. Несколько раз
он почему-то принимался озираться по сторонам, будто нас подслушивал
враги.
- Что ж, все понятно, - сказал неожиданно он, не дав мне договорить
до конца. - "Летитби", как пели "Битлс" в прошлом веке...
И замолчал. Поскольку молчание его затягивалось, я сказал:
- Никак не могу понять одного: почему выбор нашего чифа пал именно на
меня? Может быть, вы что-то знаете, Френк?
- Уот? - рассеянно переспросил он. - Почему ты?.. Все очень просто,
Юджин. В таких случаях в Объединенном Штабе кидают жребий... Там у них
есть такой гигантский компьютерный центр, где хранится информация на
каждого из милитаров ОВС. Результат жеребьевки спускается в виде приказа
через аппарат Посредников командирам частей...
По-моему, Френк добросовестно пересказывал очередную армейскую байку,
но спорить я не хотел.
- Ладно, - сказал я. - Таким образом, традиционная вечерняя пулька в
весьма интеллигентную игру "преферанс" откладывается на неопределенный
срок, господин капитан... Разрешите продолжать подготовку к заданию? Ох,
чуть не забыл: мне же еще патроны получать, а склад вот-вот на обед
закроется!..
И тут мой непосредственный "царь и бог" повел себя совершенно не
по-английски. Сначала он машинально кивнул, но потом, когда я уже двинулся
по тропинке, в два прыжка нагнал меня и, уцепившись своими железными
пальцами за мое плечо, развернул лицом к себе.
- Знаешь что, Юджин? - прошептал он, выкатив глаза. - Не нравится мне
эта затея, ох, как не нравится!.. И учения тоже не нравятся. Я не знаю,
что там, наверху, стряслось, но что-то явно произошло... Люди какими-то
другими в последнее время стали, не замечал?.. На днях получил приватный
"факс" от соотечественника - он на севере, как и я, по контракту служит -
так вот, он сообщает о странных галлюцинациях, которые стали его
преследовать... Сначала ему только снилось это по ночам, а потом и средь
бела дня... Представляешь: видит он кровь на своих пальцах - но только он,
и никто больше!.. Месяц назад застрелился мой кузен - служил в блиндерах.
В предсмертной записке на имя командира сообщил, что не может больше
давить гусеницами живых людей!.. И никто ничего не знает, потому что
командование пресекает все слухи на корню!.. Говорят, в соседнем полку, у
артиллеристов, офицеров собирали вчера на экстренное совещание, но
предварительно взяли с них подписку о строжайшем неразглашении... Мне уже
и самому начинает Бог знает что лезть в голову!.. Лес здесь вроде бы
подозрительный, нет? Ты это... би керфл, Юджин! Может быть...
Тут ротный вдруг так же неожиданно, как и начал говорить, замолчал,
резко повернулся и пошел, не выбирая дороги, прямо через кусты.
Вот тогда-то до меня, наконец, дошло: предстоящий выход на задание
мне почему-то было не по душе, аж озноб по всей коже драл наждачной
бумагой...

А потом был вылет. В неизвестность, в ночь, в тыл врага, как писали в
книгах о давней - и слава Богу, последней - мировой войне.
Надо сказать, что полковник Калькута сделал все для того, чтобы мы
чувствовали себя как перед отправкой на реальное боевое задание. Он
примчался на аэродром в своем заляпанном лесной глиной "рейнджровере" на
воздушной подушке, с выключенными фарами, как раз в тот момент, когда мои
ребята перекуривали у края взлетной площадки, попирая правила
светомаскировки. Члены экипажа транспортного "джампа", сердитые из-за
того, что по нашей милости им приходилось лететь в ночь, шныряли под
брюхом и в разверстом чреве "борта", обсуждая какую-то мелкую, судя по их
словам, неполадку. Правда, при этом они почему-то то и дело били кувалдой
по бронированному металлу, громко советуя друг другу: "Ломиком, ломиком
эту заразу подцепи, мать твою!"...
Бригадный коммандант извлек себя из машины и тут же устроил группе
разнос за курение в неположенном месте. Мне было объявлено замечание.
Затем Калькута провел тщательный осмотр экипировки. Вдруг выяснилось,
что личный состав не оснащен индивидуальными дозиметрическими приборами.
После ураганного словесного артналета Бригадного мне был объявлен выговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89