— Что такое вы, черт побери, говорите? Бет — сообщница?
— Это маловероятно. Но возможно.
— Это нелепо.
— Зато могло бы объяснить, почему она жива. Если жива.
— Моя жена не убийца.
— А также становится понятно, почему не требуют выкуп.
— Вы серьезно обдумываете эту версию?
— Теорию.
— Чудовищную теорию, — резко сказал Гас.
— Искренне надеюсь, что вы правы.
— Я знаю, что прав. — Его лицо вспыхнуло и от вина, и от адреналина. Пару минут Гас молчал, слепо уставившись на пустой бокал. Наконец заговорил снова, хотя на этот раз уже не так уверенно: — Этого просто не может быть.
33
В среду Энди решила начать с самого начала — с жертвы номер один.
Опасаясь за судьбу жены Гаса, они занимались в основном похожими на Бет Уитли жертвами три, четыре и пять. Но если Бет сообщница, то, может быть, ответ надо искать у мужчин, которых убили раньше.
Рано утром Энди приехала к дому 151 по Чатем-лейн, где жил покойный Патрик Салливан. Это был первый из двух кареглазых разведенных мужчин пятидесяти одного года от роду, водивших «форд»-пикап, которым надели наручники в гостиной, потом удавили на диване и ударили ножом ровно одиннадцать раз. Большая разница с тремя женщинами, найденными повешенными на деревьях. Если бы не одна и та же тройного плетения желтая нейлоновая веревка в три четверти дюйма, полиция никогда бы не установила связь.
Энди провела в доме Салливана больше часа, делая заметки — и на бумаге, и мысленно. Экскурсоводом работал детектив Кесслер. Расследуя убийство, он несколько раз тщательно обыскивал дом.
Около девяти часов они закончили и направились к пустому дому Виктора Миллнера, жертвы номер два. Дом стоял недалеко от реки Саммамиш в округе Кинг — районе, пользовавшемся популярностью у любителей полетов на воздушных шарах, мирно паривших в небе в летние дни или ясные осенние вечера. Другое дело — зима. С самого утра день был неопределенно-серым, и единственная разница заключалась в степени пасмурности. О ветре не стоило и говорить. Легкий туман скорее плавал в воздухе, чем оседал моросью, не давая достаточных оснований открывать зонт. Все вокруг казалось темнее, чем обычно. Чернее асфальт. Зеленее брезентовые навесы. Мрачнее настроение.
Энди остановилась, чтобы лучше видеть общую картину. Сравнительно новый одноквартирный дом — еще одна коробка, порожденная строительным безумием, за последние двадцать лет утроившим население Редмонда. Структурно сооружение походило на все новые каркасные дома этой серии. Самым поразительным, однако, было то, насколько здание напоминало дом первой жертвы, расположенный за много миль оттуда, в другой части города, с совершенно иными соседями. Сходство заключалось не в архитектуре или общем замысле. В деталях. Зеленый навес перед гаражом. Деревянные цветочные ящики на подоконниках. Вьющиеся по стене растения и решетка вокруг крыльца. Энди читала полицейские рапорты, отмечавшие любопытное сходство, но слова могли создать у читателя впечатление простого совпадения. Фотографии тоже не передавали ощущения. Личный визит не оставил места для сомнений. Да, у убийцы весьма специфические критерии выбора.
Он создает психологические портреты жертв.
— Так и будешь стоять под дождем? — спросил Кесслер. Энди вздрогнула, ее сосредоточенность нарушилась.
— Прости, что?
— Ты собираешься входить?
— А-а, да, конечно.
Она прошла за детективом по тротуару и поднялась на три ступеньки крыльца — столько же, сколько в том, другом, доме. Кесслер отдернул полицейскую ленту и полез за ключом. В это мгновение Энди сосредоточилась на одном из главных различий между двумя местами преступлений.
— Нет насильственного вторжения, — подумала она вслух.
— Это отмечено в рапорте первого полицейского, — заметил Кесслер. — И не должно бы стать новостью для тебя.
— Это не новость. Просто немного меняется перспектива.
— В смысле?
— Один из моментов, которые Виктория Сантос пыталась согласовать, был факт, что в доме Салливана замок сорван, а дверь выломана. Здесь нет признаков насильственного вторжения. Однако место преступления выглядит совершенно таким же.
— Возможно, все так, как и определила Сантос. В первый раз он вломился в дом, во второй — заболтал хозяина и вошел спокойно. Оба мужика оказались в наручниках. Когда жертва под контролем, следует один и тот же ритуал.
— Это объяснение имеет смысл, если пытаться понять, почему работающий в одиночку убийца изменил манеру входить.
— У тебя на уме что-то еще?
— Просто проверяю теорию моего начальника о сообщнике.
Кесслер, ухмыляясь, покачал головой:
— Послушай, я из тех, кто последним вычеркивает потенциального подозреваемого из списка — когда деваться уже некуда. Да только Бет Уитли не может быть подружкой серийного убийцы.
— У меня была точно такая же реакция. Сначала. Но мы должны учитывать улики. Один сценарий предполагает, что некие уловки, с помощью которых убийца попал в дом во второй раз, не сработали с первой жертвой. И ему пришлось применить силу.
— Может быть, первая жертва была осторожнее второй. Больше здравого смысла.
— Возможно, — сказала Энди.
— Или первый блин вышел комом. Тренировка, как известно, путь к совершенству. Во второй раз он чуточку отточил свои приемы. И с жертвой номер два оказался убедительнее.
— Или, может быть, во второй раз с ним действовал помощник.
Кесслер медленно кивнул, видимо, уловив намек.
— Вроде привлекательной женщины лет тридцати пяти, которая может постучаться в парадную дверь, сказать, что у нее сломалась машина, и попросить разрешения позвонить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116