Он крепко зажмурил глаза, потом открыл, пытаясь сосредоточиться. Без толку. Все дело в укрытии. Шкаф. Висящая над головой одежда. Узкие полоски света, льющегося через решетчатую дверцу шкафа. Темнота, тишина — это воздействовало на память, на нервы. Он закрыл глаза, чтобы отделаться от воспоминаний, но спасения не было. Он возвращался назад — на многие годы, в детство. И видел себя в кабинете отца — в единственной в доме комнате, куда вход запрещен. Отец там работал, просматривая конфиденциальные документы и материалы из Центра жертв пыток. И совершенно естественно, десятилетнего мальчишку тянуло в комнату, куда запрещено входить. И было совершенно логично забежать туда и спрятаться в шкафу, когда в коридоре раздались шаги отца…
Дверь открылась. Мальчик смотрел через решетчатую дверцу, как отец входит в комнату, и молился, чтобы тот не заглянул в шкаф. Не заглянул. Отец подошел к окну и задернул шторы. В комнате стало темно. А в шкафу еще темнее. Мальчик почти ничего не видел. Сердце снова заколотилось при звуке шагов — отец пересек комнату. Мальчик закрыл глаза и приготовился к тому, что дверца сейчас отворится. Не отворилась. Вот открылся и снова закрылся ящик комода. Мальчик распахнул глаза. Отец что-то держал в руке. Видеокассета. Отец вставил ее в видеомагнитофон. Включил телевизор. Комнату залил мерцающий свет. Отец опустился в кресло — спиной к шкафу. Теперь отец и сын смотрели в одну и ту же сторону, смотрели одну и ту же видеозапись.
Сначала экран был белым как снег, потом появилась женщина. Она сидела на стуле, лицом к камере. Не очень старая; вероятно, немного за тридцать. Короткие темные волосы и загорелая с виду кожа. Она явно нервничала: то и дело облизывала губы, рука сжата в кулак. Не красавица, но симпатичная. Во всяком случае, симпатичнее мамы. Наконец она заговорила:
— Меня зовут Алисия Сантьяго.
— И откуда вы?
Мальчик вздрогнул — второй голос принадлежал отцу. Это была запись беседы психотерапевта с пациенткой.
— Богота, Колумбия.
Мальчик смотрел, не отрывая глаз от экрана, почти забыв, что всего в нескольких футах от него эту же запись смотрит отец. Сам фильм, где отец задавал вопросы, а хорошенькая женщина отвечала, казался более реальным. Его заинтриговало то, что она отвечала на все вопросы врача, даже о подробностях брака.
— Расскажите побольше о вашем муже. Женщина глубоко вздохнула.
— Он был судьей в уголовном суде. Много дел, связанных с наркотиками.
Смотреть такое в десять лет было бы скучно, если бы не выражение лица женщины, не ее очевидная боль. С каждым ответом ей, казалось, становилось все хуже. Голос отца ни разу не изменился. Все время один и тот же — монотонный, методичный.
— Расскажите мне о той ночи, — сказал отец. — Ночи, когда вас схватили.
Ее голос задрожал.
— Их было… трое. Кажется. Не помню точно. Я спала. Они взяли меня прямо из постели. Чем-то заткнули рот. Я попыталась кричать, но не могла дышать. Потом потеряла сознание.
— Вам дали наркотик? Она кивнула.
— Следующее воспоминание?
— Я очнулась.
— Где вы были?
— Не знаю. У меня были завязаны глаза. Вроде бы больше похоже на тюремную камеру, чем на комнату. Голый цементный пол. Холодно. Очень холодно.
— Вы были тепло одеты?
— Нет. — Она смущенно опустила голову. — Я была голая.
— Что случилось с вашей одеждой?
— Не знаю.
Недолгое молчание. Женщина выпила воды. Камера, фиксировавшая ее страдания, не двигалась.
— Алисия, я знаю, что это трудно, но я хочу, чтобы вы рассказали мне, что произошло дальше. После того как вы очнулись.
— Я боялась пошевелиться. Просто лежала на полу.
— Долго?
— Трудно сказать. Вероятно, несколько минут. Возможно, дольше.
— Что потом?
— Потом я услышала что-то за дверью.
— Кто-то входил?
Она кивнула, нервно покусывая нижнюю губу.
— Кто это был?
Ее глаза увлажнились. На экране появилась чья-то рука с бумажной салфеткой. Женщина взяла ее и смахнула слезы.
— Какой-то мужчина.
— У вас по-прежнему были завязаны глаза?
— Да.
— Что вы сделали?
— Я… да, в общем, ничего. Попыталась прикрыться руками. Больше ничего.
— Что сделал он?
— Подошел ко мне. Я слышала его шаги по цементному полу.
— Только один мужчина, вы уверены?
— Да… кажется. Он шел очень медленно и подошел совсем близко. Потом остановился.
— Он что-нибудь сказал?
Она кивнула, лицо внезапно залила краска.
— Он велел мне встать на колени, — у нее дрожал голос, — и открыть рот.
— Что вы сделали?
— Как он велел.
— Что потом?
— Я просто стояла на коленях и ждала. Я ничего не видела, но чувствовала, что он стоит рядом. Мне было страшно. Я слышала, как он расстегнул пояс. И молнию на брюках. А потом он закричал: «Шире!» И я открыла рот шире. Однако недостаточно широко. Он схватил меня.
— Как?
— За челюсти… раздвинул их.
— Вам было больно? Потекли слезы.
— Я вся оцепенела. Я просто напряглась, ожидая, что он… ну, знаете, вставит мне в рот.
— А он?
Ее голос дрожал.
— Я не видела.
— Что вы чувствовали?
— Сначала ничего. Я ощутила что-то во рту. Но оно вроде как… висело.
— Что произошло потом?
— Он снова закричал на меня: «Закрой!» И я закрыла рот.
— И что вы почувствовали?
— Холод.
— Холод?
Она кивнула.
— Оно было длинное и плоское.
— Плоское?
— Лежало на языке и давило на нёбо. Через несколько секунд я почувствовала, что из уголков рта сочится кровь. — Женщина закрыла глаза, снова открыла. Она едва владела собой, голос был еле слышен. — Края были такими острыми.
— Нож?
Она вздрогнула, потом кивнула.
— Он приказал мне не глотать. Кровь собиралась во рту. Ей надо было куда-то деваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116