– Сколько вам платит герцог Уорбек?
– Конечно, меньше, намного меньше, – с некоторой угрюмостью ответил Фрай, – но я не предаю интересы того, кто меня нанимает.
Герцог приподнял бровь и улыбнулся, впервые за все время разговора. Лицо его чудесным образом преобразилось, и Фрай понял, как случилось, что маркиза Сэнд-херст сблизилась с этим надменным аристократом.
– А почему вы решили, что я собираюсь склонять вас к предательству интересов лорда Уорбека? Я не стану требовать, чтобы вы отдали мне документ, который лежит в вашем нагрудном кармане. Поскольку вы несколько раз бессознательно ощупывали его, он, бесспорно, важен, не так ли? Я даже не прикажу выдворить вас из города.
– Приятно слышать, милорд.
– Я собираюсь нанять вас для параллельного расследования. Прошу вас, чувствуйте себя непринужденно и отведайте этого превосходного шерри. Клянусь могилой моей дорогой матушки, оно не отравлено.
Фрай поблагодарил Бога за то, что разговор повернул в более безопасное русло.
– Возвращайтесь в Англию и предоставьте лорду Уорбеку полный отчет о проделанном расследовании. Я хочу, чтобы после этого вы начали работать на меня.
– Для меня это будет честью, – произнес Фрай с легким поклоном. – Расследование в Англии или где-то еще?
– В Англии. Вы должны отправиться в Суррей и выяснить подробности пожара, который восемнадцать лет назад уничтожил поместье, называемое Мур-Манор. Когда это будет сделано, поезжайте в Кент и узнайте по возможности точное время начала болезни маркиза Сэндхерста. У меня есть основания предполагать, что он прибыл в Венецию уже серьезно больным и что его прекрасная спутница знала о его близкой смерти еще до отъезда из Англии, но я хочу, чтобы это было точно доказано. Разыщите врача, к которому он обращался, узнайте детали болезни, – герцог помолчал и добавил, скорее для себя, чем для гостя: – Она ухаживала за мужем, как ангел-хранитель… за мужем… но они жили, как брат и сестра, со дня приезда и до последних его дней.
–Я должен потом отчитаться перед вами?
– Мистер Фрай, я знаю все, что хотел бы знать. Ваш отчет будет куда более интересен герцогу Уорбеку. – – Уорбеку?!
– Почему это так удивляет вас? —Доминико Флабианко поднялся и направился к боковой двери. Уже взявшись за ручку, он повернулся и в последний раз оглядел удивленное лицо англичанина. – Мне хотелось бы попросить вас еще об одной, совсем небольшой услуге. Передайте маркизе Сэндхерст поклон и… и напомните ей об одном моем предложении. Скажите, что оно все еще в силе, – он кивнул в сторону стола с горкой драгоценных камней. – Мистер Фрай, все это ваше. Прощайте.
Корт просматривал бумаги на покупку летнего домика и прилежащих к нему земель к югу от Гиллсайда. Документы были оформлены на имя шестого маркиза Сэндхерста.
Двумя днями раньше он ездил с Филиппой и сыном осматривать приобретенную недвижимость. Они весело обследовали особняк, уже некоторое время необитаемый, и Филиппа без устали восхищалась просторными комнатами, высокие окна которых выходили на морскую гладь. Она не скрывала радости за сына, и было видно, что любовь к нему – основа всей ее жизни.
– Ну вот, – сказала она Киту, – теперь у тебя есть дом, где можно проводить лето. Если захочешь, мы будем приезжать сюда каждый год.
Корт инстинктивно угадал под ее внешней веселостью давнюю печаль. Он понял то, что она недосказала: у нее самой никогда не было ни своего дома, ни отца, ни матери. Если бы не бесконечная доброта двух сестер-воспитательниц, кротких и глубоко человечных старых дев, которые прониклись судьбой бессловесной сиротки и приняли се в пансион, ее бы ожидал тяжкий, изнурительный труд на мануфактуре, и ласковый, веселый огонек, всегда сиявший в ее душе, исчез бы, как пламя свечи на холодном ветру.
Весь день Корт наблюдал за Филиппой и Китом и невольно думал о том, как отчаянно боялась она потерять сына. Не произросло ли это гнетущее чувство из детских страхов Филиппы? Прежде он видел в ней только легкосердечие, неизменную веселость, но теперь понял, что это была всего лишь маска, за которой скрывался ужас беспомощного ребенка, одинокого во враждебном мире…
Корт сложил бумаги, убрал их в шкатулку и взялся за трость. Из окна гостиной была видна веранда, обращенная к морю. Леди Августа и Филиппа сидели в плетеных креслах, любуясь тем, как Кит возится со своим новым приятелем, щенком. Маленький терьер бегал за мальчиком, кусая его за щиколотки, а Кит взвизгивал от восторга. Корту был хорошо виден профиль Филиппы. Она смеялась.
Почему только теперь, шесть лет спустя, он раскрыл для себя застарелую боль, притаившуюся под беззаботностью? Если бы не слепая ревность, он понял бы, что на бегство с Сэндхерстом Филиппу толкнул страх снова оказаться никому не нужной. Законченный эгоист, он был поглощен собственными переживаниями, думая только об обиде, нанесенной его самолюбию.
Корт улыбнулся, сам того не замечая. Они занимались теперь любовью каждую ночь, начиная с той, когда встретились на пустынном, озаренном луной берегу. Убедившись, что Кит крепко спит, Филиппа приходила в спальню Корта и оставалась с ним до самого рассвета. Слуги уже поднимались, когда она проскальзывала обратно в свою комнату. В эти ночи они поклялись друг другу, что прошлое забыто и началась новая жизнь. Они обрели потерянный рай.
Однако приближался день возвращения в Чиппингельм, и это означало конец безмятежной идиллии в Галле-Нест. Предстояло объявить всему свету, что они намерены сочетаться повторным браком. Правда, Филиппа продолжала сомневаться в разумности этого шага, но Корт надеялся уговорить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123