Несколькими месяцами раньше эта местная красавица не первой свежести пыталась обольстить его, а когда он прямо сказал, что не собирается стать отцом ее следующего ребенка, затаила злобу.
Корт расправил плечи и шагнул вперед, почти волоча за собой Филиппу. Они оказались со скандалисткой лицом к лицу. Та вперила в него злобный взгляд, но он обратил на нее не больше внимания, чем на муху.
– Насколько я понимаю, Боуринг, вы не можете оставаться в этом доме ни одной лишней минуты? – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Я распоряжусь, чтобы вам был незамедлительно подан экипаж.
Хестер Боуринг поправила на пухлых белых плечах индийскую шаль и обвела окружающих надменным взглядом.
– В таком случае, ваша милость, вам придется отдавать распоряжение не только насчет нашего экипажа. Полагаю, здесь есть и другие леди, не желающие оставаться в подобном обществе.
Она подождала, но никто не двинулся с места. Не издал ни звука. Репутация самой леди Боуринг оставляла желать лучшего, и все это знали. Никому не хотелось, чтобы его имя впредь произносилось рядом с ее именем.
– Хватит, пойдем отсюда, – проворчал Джаспер Боуринг. – Сегодня ты уже натворила достаточно дел. Он схватил жену за руку и увлек к дверям. Толпа безмолвно расступилась, давая им дорогу.
Воцарившуюся тишину нарушил хорошо поставленный голос вдовствующей герцогини Уорбек:
– Сдается мне, это был первый раз, когда Хестер Боуринг подчинилась приказу своего супруга.
– А я только рада, что эта парочка удалилась, – провозгласила леди Гарриэт басом.
Это поставило точку в неприятном инциденте, и вечер продолжился.
Рокингемы поспешили к Филиппе и Корту. – Ну знаешь ли, К-корт, это слишком! – в шутку возмутился Тобиас, – К-кто еще, кроме тебя, набрался бы нахальства вышвырнуть из чужого дома этих суб-бъектов? – он ткнул друга кулаком в плечо и поправил злосчастные очки, опять съехавшие на нос.
– Филли, как ты? – осторожно спросила Белль, бледная после пережитого. – Все в порядке?
– Да… – еле вымолвила Филиппа. Корт, однако, чувствовал, что она вся дрожит: публичное унижение было слишком серьезным испытанием, чтобы скоро от него оправиться.
– Не волнуйтесь за Филиппу, я отведу ее на балкон, и мы немного подышим свежим воздухом, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – У вас, как у хозяев дома, полно других забот. Лучше постарайтесь сгладить впечатление от выходки этой Боуринг.
Не ожидая ответа, Корт вывел Филиппу на балкон. Он увлек ее в уголок потемнее и прижал к себе. Но она стояла напряженно, опустив сжатые в кулаки руки.
– Вдохни как можно глубже, – мягко уговаривал ее Корт. – Все прошло, милая, все позади.
Он был в ярости. Филиппу все равно что публично отхлестали по щекам! А будущее, он это прекрасно знал, готовит ей новые сцены, вроде сегодняшней. Если даже в провинции нашлась Хестер Боуринг, то в Лондоне подобных особ будет больше. К возмущению примешивалось чувство вины: ведь скандалистка выместила на Филиппе обиду на него. И наконец, он чувствовал беспомощность. Если бы Филиппу оскорбил мужчина, все было бы просто – вызвать на дуэль, но против злых женских языков у него не было оружия.
– Я не нуждаюсь в вашей жалости, милорд, – пробормотала Филиппа, с трудом удерживаясь от слез.
– Я только хочу, чтобы ты поскорее пришла в себя.
– Я сама прекрасно справлюсь! – она вдруг вскинула голову и сверкнула глазами.
– Черт возьми, почему непременно нужно упрямиться? – повысил Корт голос. – Ты знаешь, что не справишься одна, никак не справишься, Филиппа. А ведешь себя, как капризный ребенок, которого никакие уговоры не заставят признать собственную вину.
Он стиснул зубы, зная, что может наговорить еще немало жестоких слов. Но почему она ведет себя так, словно права? Этого общество никогда ей не простит.
В глубине души Филиппа знала, что она должна быть благодарна Корту за поддержку. И она была бы рада вести себя разумно, но неделя бессонных ночей, нервное напряжение этого вечера совершенно опустошили ее. Страх потерять Кита навсегда – неотступный спутник последних дней – лишал ее способности рассуждать здраво. Внезапная выходка леди Боуринг явилась той последней каплей, которая переполнила чашу терпения.
Она видела только несправедливость и жестокость Корта, который упрекал, а не утешал. Разве ему мало того, что случилось в зале? А вдруг он только рад ее унижению? Ведь он первый обвинил ее в супружеской измене – и только из-за невинного объятия! Если бы не он, ничего плохого с ней не случилось бы. Филиппе казалось, что ее вот-вот подвергнут публичному избиению камнями.
Слезы навернулись на глаза, но она вонзила ногти в ладони и сдержалась.
– Нет, милорд, я отдаю себе отчет в том, что сама навлекла на себя теперешнюю участь, – произнесла она, с трудом шевеля пересохшими губами. – Но мне равно не нужны ваша помощь и ваши проповеди. Я сумела сломать свою жизнь – сумею и наладить ее без вашего участия. Прошу вас удалиться.
– Ах, так? Что ж, сражайся в одиночку, – прорычал Корт и отступил на пару шагов, заложив руки за спину. Он был очень сердит, и во взгляде, скользившем по лицу Филиппы, не было ни капли прежнего тепла. – Я только хочу знать, стоил ли того твой роман с Сэнд-херстом.
На этот раз она не смогла удержаться от слез. Ее ненависть к Корту была в этот момент так сильна, что она хотела одного – уязвить его как можно больнее.
– Я воспитана в приходском пансионе, милорд, но я никогда не была настолько наивна, чтобы не сознавать последствий, которыми чревато для замужней женщины бегство с любовником. – И знаете, что? Если бы вернуть прошлое, я снова сделала бы то, что сделала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123