Я разрешу тебе свободно покидать эту комнату в течение двух дней, а ты взамен дашь мне обещание на этот срок. Только обещание, а не тягостную для тебя клятву.
Элен преисполнилась к нему благодарностью, но одновременно удивилась подобному великодушию. Почему Ричард так легко уступает ей?
— Ты и вправду так поступишь? — прошептала она с недоверием. — Ты мне доверяешь?
— Не совсем, но пытаюсь верить. Ну как, согласна? Тогда по рукам!
— О да! — поспешила она откликнуться. — Да! Ричард улыбнулся. Дела налаживаются даже быстрее, чем он надеялся. Личико Элен уже не дышало ненавистью, и резкость тона исчезла из ее голоса. Маленькая, но все же победа, и это только начало…
— Теперь поговорим о твоем дядюшке. Я сделал ему такое же предложение, как и тебе. Но твой дядя — человек мудрый. Он мое предложение сразу принял. Хотя он и не высказал покорность Эдуарду, но поклялся не подымать руку на моих людей в Гуинлине и не пытаться убежать.
— Ты его пожалел? — затаив дыхание, спросила Элен. — Ты его помилуешь?
— Я долго размышлял по поводу сказанного тобой. Если твой родственник действительно сражался только ради твоего спасения, я не обвиню его в мятеже. — Ричард украдкой бросил быстрый взгляд на Элен и уловил, как мгновенно просветлело ее лицо. — Если он сдержит слово и будет вести себя мирно, мне незачем держать его в заключении. Но предупреждаю тебя и его! При любой выходке пусть попрощается с жизнью.
— О, Ричард! — Элен, сама не сознавая, что ею движет, шагнула к нему, схватила его сильные руки, прижала к своей груди.
На нее обрушилась лавина чувств. Здесь была и благодарность к золотоволосому рыцарю, и ожившие надежды, и изумление, и величайшее облегчение от терзающих ее дум.
— Я… я не знаю, как благодарить тебя. Ты так добр. Разве я могла надеяться на такую доброту? Нет, никогда…
Ричард глядел в ее возбужденное личико и был в эти секунды безмерно счастлив. Лишь второй раз в их долгом уже общении она сама, по своей воле, шла в его объятия, и будто порыв ветра приподнял его над полом, подтолкнул к ней.
Как легко, как просто сейчас склонить голову и завладеть ее сладостными губами, а потом… потом полностью забыться в наслаждении.
Он так и поступил. Наклонился, и вкус поцелуя был сладостен. Лишь один поцелуй… и дальше путь открыт!
Элен успела заметить, как изменилось выражение его лица, но такую же страсть и тягу к нему она ощутила и в себе. Она ужаснулась, но ничего не могла с собой поделать. Они целовались яростно, будто сражались в поединке. Но ее не пугал Ричард. Он был ей сейчас подвластен, как и она ему.
Но близость их губ, их тел не могла затмить жуткую и горестную мысль — все равно они враги и связывает их взаимная ненависть.
Элен оттолкнула его, и могучий рыцарь, чуть пошатнувшись, отступил.
— Нет, Ричард, не надо…
Ричард опомнился. Он смотрел на нее теперь с подозрением и тревогой. Ее руки бессильно, как высохшие плети вьюнка, опустились вниз.
— Что? Что с тобой, Элен? Больше никаких поцелуев в знак благодарности? Малая цена за жизнь преступника!
Он старался говорить и выглядеть цинично в этот странный момент.
Элен родилась, росла и воспитывалась среди воинственных мужчин, и сама была воином по натуре. Ей внушили с малолетства законы чести. Она умела распознавать характеры — кто трус, кто лжец и кто истинно благороден. И она надеялась, что не ошиблась в оценке мужчины, который только что обнимал ее.
— Ты подарил Оуэну жизнь ради моей благодарности. Но ведь ты сдержишь слово, если я откажу тебе? Я права, сэр Ричард Кент?
Гнев Ричарда был беспределен. Но вместо того, чтобы излиться вулканической лавой и сжечь непокорную девчонку, он смиренно согласился.
— Мне сейчас лучше уйти, а ты можешь думать все, что угодно. Раньше многое я брал силой, но никогда на торжище. Твоя благодарность была мне приятна, но только если она не куплена… Прости, что обеспокоил тебя.
Он ушел, а Элен стало совсем грустно. Она едва не выбежала на лестницу, чтобы позвать его обратно, но вовремя опомнилась. Ведь охрана от двери еще не снята, и скучающие солдаты могут неправильно воспринять ее порыв.
16
Утро выдалось сумрачным и дождливым. Сквозь шум падающих с карнизов капель доносился колокольный звон — из крепостной церкви Гуинлина, и дальний — из храма уэльского поселка. Отец Дилвейн получил разрешение отслужить мессу в Гуинлине. Жиль передал Элен эту хорошую новость, а также и то, что охрана у двери ее комнаты снята.
Она оделась и спустилась вниз. Ей хотелось поговорить с уэльским священником, но он уже был в церкви и готовился служить мессу.
Элен в растерянности остановилась посреди неожиданно пустынного крепостного двора. Дождь — мелкий, назойливый — оседал на волосах, пропитывал влагой ее платье. Вот она — вожделенная свобода, но только внутри стен Гуинлина. Чуть расширилось пространство ее тюрьмы, и только. Ей дали свободу, но подрезали крылья…
Ричард мрачно следил с балкона, огражденного дубовой резной балюстрадой, как священник приступил к отправлению привычного ритуала. Эдуард повелел устроить в храме Гуинлина специальную закрытую ложу, чтобы королевская семья могла присутствовать на мессе, отделенная от простонародья, не смешиваться с ним, не дышать одним воздухом с немытой солдатней и уэльской прислугой.
Сейчас Ричарду как раз было по душе одиночество.
Внизу помещение храма было забито до отказа. Толпа шевелилась и была похожа на единое живое существо. На лицах не было той тревожной озабоченности, которая грызла его. А почему, собственно, одолевает его тоска? Военная кампания в Уэльсе прошла успешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139