— возмутился Филипп. — Ты не имеешь права, она моя!
— Да? Так ли это? А мне сдается, что куплена она на мои деньги. На те, что я посылал отцу на ведение хозяйства. Сейчас это золото выкупит тебе жизнь. Следовало бы, конечно, оставить тебя здесь, на расправу… но ты все же мой брат.
— Сводный брат! — огрызнулся Филипп.
— Да, сводный. Слава богу, что не моя мать произвела на свет подобного мерзавца!
Ричард поглядел на связанных пленников и распорядился:
— Выведите всех наружу!
В церкви было нестерпимо жарко, но в ночи Ричард не ощутил желанной прохлады. Отвратительный запах гари еще не рассеялся. Толпа во дворе стала многочисленнее и гуще. Воины Ричарда и уэльсцы стояли плечом к плечу. Все ждали от него решения.
— Слушайте меня! — возвысил Ричард голос. — Эта насильники явились сюда самочинно. Это не мои люди, они из свиты моего гостя и будут отвечать перед своим хозяином. К сожалению, я не имею власти поступить с ними так, как они того заслуживают. Но все же я определю им наказание и от себя.
Он обратился к Генри Блуэ:
— Пусть привяжут их к ограде, а родственники девочки всыплют им по двадцать ударов плетью.
Филипп в бешенстве ринулся к брату, схватил его за руку:
— Ты свихнулся, Ричард! Презренный смерд не имеет права поднять руку на английских воинов!
— Я дам ему такое право, — огрызнулся Ричард.
Все темное, все злое, что гнездилось в натуре Филиппа, вдруг выплеснулось здесь, на виду у всех. Он дьявольски расхохотался.
— Может, ты и меня захочешь наказать плетьми наравне с простыми солдатами? Меня, посвященного в рыцари волей короля и дворянства?
— Ты заслужил, чтобы с тебя сорвали рыцарские шпоры, и, может быть, этот час еще наступит. Но сейчас и они тебя не оберегут. Берите его, — ледяным тоном приказал Ричард, — наказание одинаково для всех.
Филипп прошипел:
— Ты не посмеешь… отродье саксонской ведьмы…
Ричард обеими руками сжал худое мальчишеское горло.
— Еще одно слово, Филипп, и ты очнешься в аду…
Испуганный Филипп придержал свой ядовитый язык, но за него говорили глаза, метавшие молнии.
Ричард отбросил от себя юношу с нескрываемой брезгливостью, но Филипп устоял на ногах и прошел к месту позорного наказания, вскинув подбородок. Он даже не вздрогнул, когда его дорогую одежду грубо сорвали, обнажив спину.
Жесткий короткий кнут просвистел в воздухе двадцать раз. Ричард невольно сжимал губы, когда сплетенные вместе со стальной проволокой льняные шнуры впивались в живую плоть. Он мысленно возблагодарил Бога, что брат его выдержал наказание как мужчина.
Потом хлестали корчащихся от боли солдат де Визи. Ричард сам вслух считал удары, чтобы уэльсцы в своей злобе не перестарались. Он не хотел доставить в Гуинлин исполосованные плетью трупы. Он обещал справедливый закон этому народу, и вот сегодня представился случай доказать, что его обещания не пустые слова.
После сурового наказания Филипп и его сообщники беспомощно распростерлись на земле.
— Пусть валяются здесь и сдохнут как собаки, — услышал Ричард перешептывания за спиной и мгновенно возразил:
— Нет, этого не будет. Законный приговор их еще ждет. Суд состоится в замке.
Когда окровавленного Филиппа опускали в седло и привязывали ремнем за спину Генри Блуэ, младший брат с ненавистью обратился к старшему:
— Вот ты и добился своего, Каин…
— Кто Каин, кто Авель — мы еще разберемся! — отрезал Ричард.
С тяжелым сердцем он покидал место пожарища. Он предчувствовал, что испытаниям его воли и решимости еще долго не будет конца.
Элен, прильнув к окошку, увидела Ричарда во главе колонны, вступившей во двор. Слава богу, что ночное происшествие окончилось без жертв, а то ей уже пригрезилось, что мятежники вновь восстали и была битва.
Как же раздвоились ее душа и разум! Она желала победы одним, а тревожилась за жизнь других.
В спальню ее принесли истерзанную девчонку. Элен сначала напоила ее успокаивающим настоем трав, а потом смазала ссадины и раны. Если б в ту, уже далекую весеннюю ночь, она попала в плен не к Ричарду, а в руки озверелых солдат, с ней, наверное, было бы то же самое. Вероятно, ей пришлось бы расстаться с жизнью, а ее душа металась бы наводящим ужас призраком, взывая к мести.
В тот раз судьба была к ней благосклонна. Но теперь будущее ее зависит не столько от Ричарда, сколько от его повелителя. По нелепой случайности тайна ее происхождения стала известна всем. Уже, вероятно, о ней знает и король. Как он поступит с опасной девицей? Вряд ли умный политик открыто расправится с ней. Он может сгноить ее в одной из своих тюрем или выдать замуж за человека, который станет ее палачом.
Элен попыталась изгнать из головы эти мрачные мысли и сосредоточилась на воспоминаниях о том, как бережно обращался с ней Ричард. Раньше она не ценила его великодушие и рыцарское благородство. Она вела себя как взбешенный зверек, посаженный в клетку, и кусала до крови ласкающую ее руку.
Подойдя к двери, она долго убеждала охранника, что ей надо поговорить с хозяином замка. Спускаясь по лестнице, Элен услышала внизу гневную перепалку. Казалось, каменная твердь Гуинлина вздрогнула от злобного крика:
— Как ты посмел тронуть моих людей?!
Элен увидела Ричарда, греющегося возле очага. Рядом с ним стоял его отец. Де Визи накидывался на Ричарда как разъяренный пес. На вопли Равенсгейта Ричард отозвался устало:
— От меня они получили всего лишь по двадцать ударов плетьми, остальное предоставлю тебе. Как решишь, так и будет. Но поверь, что двадцать плетей — это ничтожное наказание за тот ущерб, который они мне причинили.
— В своем ли ты уме, Бассет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139