Полы ее плаща распахнулись, открыв взгляду очертания обнаженной ноги. Она была, очевидно, совсем голая под меховым плащом. Несмотря на прежний свой отказ, она все же выкупалась и вымыла волосы.
Ричарду она показалась совсем другой — женственной, красивой, соблазнительной. Пушистый лисий мех удивительно шел ей. Элен придерживала края плаща там, где вырисовывались выпуклости ее грудей, в то время как ее мерцающие темно-каштановые волосы — сейчас неубранные, нерасчесанные — каскадом ниспадали ей на плечи и необыкновенно гармонировали с природной роскошной красотой лисьей шкуры.
Подобное зрелище заставило Ричарда затаить дыхание. Как он мог принять за малолетку это прекрасное, дивное существо? Благодаря спокойному сну и сытной пище исчезли круги у нее под глазами. Скоро и тело ее перестанет быть острым, угловатым, приобретет приятную округлость.
Элен окинула его высокомерным взглядом и вновь отвернулась к окну.
— Может быть, я и щуплая, но не полоумная, — бросила она через плечо. — Я не собиралась бежать, мне захотелось увидеть небо.
— И простудиться насмерть.
Она откинула назад голову и горько засмеялась:
— Вы забыли, что я провела всю зиму в горном ущелье… благодаря вам.
Да, он забыл. Что-то затмило его мозг. Но как он мог забыть, что ему противостоит не изнеженная, капризная, хныкающая дама, каких полно при дворе? Эта женщина провела вместе со своим мужчиной убийственно холодную зиму в горах Гуиннеда и даже рисковала жизнью, чтобы сбить с пути врагов, когда лагерь был обнаружен. А он еще надеялся убедить ее предать своего любимого мужчину!
Желание разгорелось в нем, но не желание унизить, раздавить, пыткой выбить признание, а естественное плотское желание. Он хотел целовать эти ставшие вдруг соблазнительными сочные губы, окунуть лицо в водопад ее волос, увидеть обнаженное тело, раскинувшееся на лисьем меху, овладеть ею.
Его самого удивил этот взрыв собственной страсти, но Ричард усилием воли сдержал себя. Он напомнил себе причину, по которой явился сюда.
— Подойди. Я буду говорить с тобой.
Элен легкими шагами приблизилась к нему и стала рядом. Она настороженно смотрела на него. В ее широко раскрытых глазах читался не страх, а неподдельный интерес.
— Сомневаюсь, что у нас есть что сказать друг другу.
— О нет! Совсем наоборот. Мы можем поговорить о твоем дружке. Рхис, так ведь его зовут?
Он внимательно следил за выражением ее лица. Элен не выказала удивления, когда было произнесено это имя.
— Мы можем и поговорить… Хотя я бы предпочла молчать. К тому же, очевидно, вы уже выпытали у пленных все, что хотели.
Она пересекла комнату, опустилась на колени возле очага и перевернула свою шерстяную тунику, которую развесила сушиться у огня.
— Глубоко благодарна за воду, — резко сменила она тему. — Я не мылась с тех пор, как выпал снег.
Ричард придвинул к огню массивный, грубо сколоченный стул и уселся рядом с коленопреклоненной девушкой. Нахмурившись, он впился взглядом в ее низко опущенную голову.
— Ты должна понять, что он от меня не уйдет. Теперь я знаю, где он.
Она перестала заниматься своей туникой, подняла на него безмятежный взгляд.
— Ты зря так уверен.
Ричард навис над ней — огромный, мрачный, как грозовая туча. Он старался не замечать манящего изгиба ее губ, белых холмиков грудей, которые приоткрылись, когда она вновь наклонилась к огню.
— Твои друзья… там внизу… оказались более словоохотливыми. Долго убеждать их не требовалось.
Рука, сжимающая края меха на груди, напряглась, но в глазах Элен по-прежнему не было страха. Наоборот, она презрительно сощурилась.
— Тебе доставило удовольствие пытать их? Ты любишь причинять боль слабым? Ощущаешь ли ты себя могучим доблестным воином, когда слушаешь вопли беспомощных своих жертв? Ты смелый рыцарь, Ричард Кент, — издевалась она. — Будут ли менестрели воспевать твою доблесть, твою славную победу над тремя дюжинами изможденных старцев и одной женщиной?
Ни один мускул не дрогнул на лице Ричарда. Он обязан был вытянуть из нее все, что она знает о Лисе.
— Нет, Элен, мне не нравится добывать правду, истязая пленных. И я не нуждаюсь в восхвалении менестрелей. Я знаю себе цену, знаю, кто я и каков. Никто из посторонних не взвешивает на весах успехи мои и ошибки, мужество мое и мою слабость. Я сам мерю их своей мерой и сам выбираю себе путь, если уверен, что он приведет меня к моей цели. Я сражаюсь за свою родину, а ты за свою. И я думаю, что хотя бы поэтому мы должны проявлять друг к другу уважение.
Он поколебал ее уверенность в себе. Элен хотела что-то произнести, судорожно сглотнула комок, застрявший в горле, но смолчала.
Ричард решил закрепить завоеванные позиции:
— Как поступили бы твои люди со мной, если б все случилось наоборот?
— Вытрясли бы из тебя все, что смогли, — любым способом, а добившись своего, прикончили.
— Значит, и тут мы схожи, за исключением одной маленькой разницы. У меня и в мыслях нет казнить твоих людей. Но я найду Лиса, где бы он ни прятался!
— А угонишься ли ты за ним, англичанин, на своих длинных ногах? Как ты пешком будешь преследовать его по горам, куда кони не заберутся?
Элен с торжеством смотрела на него.
— Готов ли ты встретиться с ним в поединке на его условиях?
Итак, Лис двинулся выше в горы. Значит, он не планирует нападение на Бофорт или на какое-то другое английское укрепление в долинах.
— Если придется — я готов, — ответил Ричард. Элен слегка склонила голову набок и глянула на него с любопытством.
— Ты не страшишься смерти, Ричард Кент?
— Я не ищу смерти, как и любой, живущий на свете, но и не убегаю от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139