— Ох, моя женщина, господи! — бормотал он, еще крепче сжимая ее бедра.
Обрадованная, она начала двигаться — туда-сюда — и погрузилась в бешеный жар совершенно незнакомых ощущений, которые то поднимали ее — высоко-высоко, к самому солнцу, то бросали куда-то вниз — как будто в самые глубокие океанские впадины. Задыхаясь, она хватала воздух ртом, было, похоже, как если бы она тонула — но это не кошмар, а сладкий сон: ведь она может дышать в этой пучине! Вот она вынырнула наверх, к свету — и солнце взорвалось тысячью ярчайших лучей, унося ее в самый центр звездной вселенной…
Констанс рухнула с воплем восторга прямо на мокрое от пота тело Лока, а он, прижимая ее к себе, сделал движение вверх, ей навстречу — одно, второе, третье… Теперь настала его очередь: его тело мощно содрогнулось, весь он, будто взлетел куда-то ввысь…
Казалось, прошла вечность, прежде чем к нему вернулось дыхание и сознание, и первое, что он почувствовал — это дрожь в теле Констанс. Обеспокоенный, с чувством какого-то раскаяния он освободил ее тело из своих объятий, погладил по спине.
— Малышка, ну ведь все же хорошо! — Он поцеловал ее в ухо, откинул с лица прядь ее влажных волос. — Я тебе больно сделал? Я же не хотел…
— Глупый! — упрекнула она его, насытившаяся, расслабленная и с вернувшимся к ней обычным юморком. — Причем тут больно, когда это так здорово! Я вот только думаю… — И она вновь содрогнулась от сдерживаемого смеха.
— О чем?
— Почему об этом ничего нет в учебнике миссис Фаррар?
Они провели в Скаи неделю. Лок так и не закончил ремонт плоскодонки, а Констанс так и не собралась испечь пирог с малиной. Днем они бродили по скалам — где была травка, вечером — босиком — по берегу, и если не занимались любовью, то говорили, говорили… Они продолжали эти разговоры и ночью, утолив голод своих тел, лежа на одной подушке, говорили ночи напролет — об «Аргонавте», о студии для Констанс, о том, как назовут своих будущих детей — новое поколение корабелов. Однажды Констанс даже осмелилась выразить надежду, что можно будет как-то помириться с Алексом, и Лок, явно не разделяя ее оптимизма на этот счет, все же не стал возражать, ограничившись, поцелуем.
После такой недели все казалось возможным — даже мир между Мак-Кинами и Латэмами, даже возвращение в Бостон опять морским путем. Не в пример предыдущему разу это путешествие прошло для Констанс вполне сносно, и она даже испытала легкое чувство сожаления, покидая «Доблесть».
Домик на Девоншир-стрит никогда не казался Констанс более уютным. При всем том, что им было так хорошо друг с другом, Констанс соскучилась по краскам и кистям, а Лок — она это чувствовала — уже беспокоился насчет дел у себя на верфи. Поэтому она поспешила выгнать его из дома под тем предлогом, что ей самой нужно на рынок — а то они умрут голодной смертью.
— Да и с гардеробом своим мне надо разобраться. Хочу тебе понравиться, если, конечно, заглянешь ко мне сегодня вечерком.
Лок взял ее за плечи и крепко поцеловал. — Ну, смотри, чтобы все закончила, когда я приду. У меня есть на вас сегодня планы, миссис Мак-Кин!
— Двигай отсюда, бандит эдакий! — Она засмеялась и решила смягчить свою шутку: — Поскорее возвращайся!
Но вот прошло уже время ужина, стало совсем темно, а Лока все нет и нет. Скрестив ноги, Констанс сидела на ярком шелковом покрывале, одетая в его ярко-алый, тоже шелковый халат, тот самый с драконами. Раньше ей казалось, что эти вещи мало гармонируют с сухо-прагматическим обликом Железного Мака, но теперь ее мнение изменилось: он, оказывается, романтик, мечтатель и вовсе не чужд чисто плотских удовольствий.
Она решила скоротать время, занявшись набросками пейзажей Скаи — по свежей памяти. Но очертания скал и линии берега как-то само собой превращались в контуры его лица; выражение его было порой сурово решительным — таким его знали все, но чаще — улыбающимся, помягчевшим от отдыха и страсти — таким узнала она его за прошлую неделю.
Констанс отгоняла от себя мысль о том, что он ее любит. Нет, еще нет. Такому мужчине трудно признаться в этом даже самому себе, не говоря уже о том, чтобы он сказал это ей, но когда-нибудь это непременно случится. Лок о ней заботится, она ему не безразлична. Даже когда она его доводила до крайности — а она-таки делала это — как, впрочем, и он по отношению к ней, все равно, в нем была такая мягкость, нежность. Нет, конечно, их отношения не могли и не могут остаться простой деловой договоренностью.
Все эти ее мечты о Париже — это и впрямь ребячество, они бледнеют и отступают перед тем, что у нее уже есть Лок Мак-Кин, его присутствие, его любовь — пусть в будущем, но все равно… Действительно, а может быть, она не такая уж и преступница? Будущее, которого она так боялась, теперь выступало перед ней полное надежд и ожиданий.
Внизу послышался скрип ключа в двери; она отбросила альбом и выбежала на темную лестничную клетку.
— Лок, это ты?
— Да. — Он швырнул ключ на мраморный столик в передней, повесил на вешалку пальто.
— Ты так поздно. Что-нибудь случилось? — Она спустилась по лестнице, остановившись на средине марша — вид экзотический, какой-то даже языческий… Лок шагнул навстречу и тоже остановился, лицо его было непроницаемым.
— Да нет, все в порядке. Просто меня задержали на верфи. Извини.
— Хочешь поесть?! Я купила сыру…
— Нет, я не голодный. Иди спать. Выпью немного, пожалуй.
Слова были обычные, но что-то явно не так. Она сделала еще шаг ему навстречу. — Ты мне чего-то не договариваешь. Что?
Он устало вздохнул.
— Ну, Констанс…
— Серьезно. Жена должна делить с мужем все.
Лок внимательно посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103