Глава 16
— Не пойму, что случилось с часами. — Дэниэл постучал карандашом по столешнице, обтянутой зеленой кожей, глядя на часы деда в библиотеке. — Еще два дня назад они прекрасно ходили.
Софи отвела взгляд от часов, чувствуя, как они обвиняют ее своим молчанием, и сложила руки на коленях. «Сегодня, когда все будут спать, нужно исправить повреждения», — подумала она.
— Я уверена, что их можно починить.
— Да, конечно.
Софи следила, как поднимается и опускается карандаш в руках Дэниэла, постукивая кончиком по столешнице. Тук, тук, тук — Дэниэл стучал карандашом, как будто вел счет секундам, проходившим в молчании. Кажется, за три месяца они не сказали друг другу и десятка слов. Потому ли, что им не о чем говорить? Или мешала тяжесть того, что нужно было сказать давным-давно?
— Кажется, до сих пор я не выразил вам благодарности за то, что вы согласились опекать Лауру.
— Очень рада, что смогла чем-то помочь. — Софи подняла глаза, и у нее замерло дыхание в груди, когда она поняла, что Дэниэл внимательно смотрит на нее, о чем-то размышляя. Сколько раз по ночам ей снилось, что она сидит вот так, и ей доступно маленькое удовольствие смотреть в его красивые темные глаза… — Лаура — такая прелестная юная леди. Она заменяет мне дочь, которой у меня никогда не было.
Дэниэл нахмурился, перевел взгляд на карандаш, и его лоб прорезали глубокие морщины.
— Странно, что вы так и не вышли замуж.
— Вам это кажется странным?
Неужели он знает? Есть ли у него хоть какое-то понятие, как сильно она его любила? И как сильно любит его до сих пор?
— Весь Бостон лежал у ваших ног. — Дэниэл еле слышно вздохнул и пожал плечами. — Нескончаемый поток претендентов на вашу руку… Я разглядывал их и пытался угадать, кого из них вы выберете.
Несмотря на несколько серебристых прядей в его густых темных волосах и морщинки, разбегающиеся от глаз — следы прожитых лет, — ей казалось, что он выглядел точно так же, как в тот день, когда она впервые поняла, что он навсегда останется в ее сердце. Тогда ей было тринадцать лет — ребенок, влюбившийся в двадцатилетнего красавца, обрученного с ее сестрой.
— И меня всегда поражало, почему вы не остановили выбор ни на одном из ваших юных поклонников. — Дэниэл поднял глаза, все так же постукивая карандашом по столу, взглядом задавая безмолвный вопрос, стоявший между ними все эти годы.
— Отец говорил, что я безнадежно романтична. — Софи отвела взгляд, опасаясь открыть слишком многое. Даже у старой девы есть своя гордость. — Понимаете, я всегда верила, что брак можно заключить только по любви.
— А вы так и не встретили истинную любовь?
Софи теребила пальцами золотые кружева на манжете синего шелкового платья. Что он скажет, если она во всем признается? Будет ли он ошеломлен? Ужаснется? Смутится? Или услышит ее признание с радостью?
— Впрочем, полагаю, что это не мое дело. — Дэниэл вздохнул. — Кажется, я удалился от темы, которую хотел обсудить с вами.
Софи смяла кружевную манжетку пальцами. Момент для признания миновал. «И, возможно, к лучшему», — подумала она. Признание могло уничтожить последние остатки достоинства, еще сохранившиеся в ней.
— Ко мне сегодня приходил Филипп Гарднер.
Софи подняла взгляд от изуродованных кружев. Дэниэл смотрел на нее, и в его глазах читалось неодобрение.
— Боже, да он сегодня был сильно занят! Должно быть, он приходил к вам в контору сразу же после разговора со мной.
—Да.
Софи немилосердно терзала манжетку. Когда Ридли сообщил ей, что хозяин придет домой к обеду, она немедленно занялась своей внешностью, надев одно из лучших шелковых платьев. Сейчас она поняла, что ей нужно было одеться во власяницу.
— Филиппа взволновало, что Лаура гуляет по Бостону без провожатых.
— Я знаю, что волнует Филиппа. Вам тоже не нравится, как я выполняю обязанности опекунши Лауры?
Дэниэл вертел карандаш в руках.
— Я не думаю, что разумно позволять Лауре оставаться наедине с молодым человеком. Особенно с таким безрассудным человеком, как ваш кузен.
— Поскольку вы еще не видели Коннора, я не вполне понимаю, почему вы считаете его безрассудным.
Дэниэл взглянул на нее поверх карандаша, который он зажал горизонтально между пальцами.
— Филипп постарался описать мне его.
Софи разглаживала пальцами испорченные кружева.
— Я всегда считала вас человеком, полагающимся только на собственное суждение.
— Софи, я не собираюсь вас в чем-то обвинять. Я понимаю, что вам никогда раньше не приходилось выступать в роли опекуна. — Он глубоко вздохнул, продолжая вертеть карандаш. — Возможно, в данном случае вы приняли неверное решение.
— Дэниэл, скажите мне, если бы Лаура отправилась на прогулку с Филиппом Гарднером, вы бы тоже подвергали сомнению мои действия?
— Но Филипп Гарднер хочет жениться на Лауре.
Софи сжала руки, положив их на колени.
— Мне не нужно спрашивать, получил ли он ваше благословение. Дэниэл нахмурился.
— Конечно, получил. Я собираюсь поговорить с Лаурой о том, когда назначить день свадьбы.
— А что, если Лаура не хочет выходить за него?
Дэниэл откинулся в кресле, глядя на Софи так, как будто она только что заявила, что умеет колдовать.
— Ради Бога, скажите мне, почему Лаура может не захотеть выйти замуж за Филиппа Гарднера?
— Например, потому что не любит его.
— Он происходит из одной из лучших семей в городе. Он будет ей прекрасным мужем.
— Не будет, если она не любит его. Дэниэл постучал кончиком карандаша по столу. Эта торопливая дробь эхом повторяла его сердцебиение.
— Софи, по любви заключается очень мало браков.
Софи крепко стиснула руки, глядя на человека, который выглядел точно так же, как Дэниэл Салливен, которого она любила всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109