— Боюсь, мы должны быть готовы к тому, что мне не удастся отправить его назад.
Лауре захотелось закричать. Она закрыла глаза и медленно досчитала до десяти, потом до двадцати. Это не помогло, и она продолжала считать, добравшись до сотни в надежде подавить огромное желание сорваться на крик.
— Лаура, еще ничего не известно наверняка, — успокоила ее Софи, прикоснувшись к ее руке. — Я много над этим размышляла. Возможно, заклинание действует только в полнолуние. Коннор явился в полнолуние; возможно, в следующее полнолуние он покинет нас.
Лаура подумала о снах, о ночах, когда Коннор приходил к ней. Это всегда случалось в полнолуние.
— А если я не смогу отправить его назад, придется ему стать моим кузеном.
Лаура посмотрела на улыбающееся лицо тети, пытаясь отыскать надежду в ее темно-синих глазах, оптимизм, на который она сама была не способна.
— Неужели вы надеетесь, что удастся выдать этого викинга за джентльмена? Он даже ест пальцами!
— Это нехорошо? — спросил Коннор. Лаура взглянула на него. Он стоял, облокотившись на ручку кресла-качалки, скрестив руки на широкой груди, и его черные кожаные штаны резко выделялись на фоне светло-зеленой бархатной обивки. Ни один современный человек не сможет выглядеть столь привлекательно. По ее коже побежали мурашки при воспоминании о прикосновении к его телу.
— Да, нехорошо, как и все твое поведение. Коннор кивнул, смиренно соглашаясь с ее словами.
— Я научусь есть так, как принято.
— Ты должен научиться еще тысяче других вещей.
Он усмехнулся.
— И научусь.
— Дорогая, все, чего ему не хватает, — немножко тренировки, — сказала Софи, встав рядом с Коннором. — Если его правильно одеть, подстричь и обучить этикету, он великолепно приживется в нашем столетии.
— Обучение займет многие годы, а отец вернется сегодня вечером.
— Лаура, твой отец проводит в этом доме так мало времени, что даже не заметит Коннора. — Софи старалась произнести это помягче, но ее слова пронзили Лауру, точно раскаленным железом. — Я не удивлюсь, если прямо с вокзала он отправится к себе в контору.
— Отец — занятой человек, но это не значит, что он не заметит викинга в доме, — возразила Лаура. «Отец любит меня. Правда любит, — уверяла себя Лаура. — У него есть более важные дела, только и всего. Бизнес есть бизнес. Постоянно приходится решать неожиданно возникающие проблемы». — И даже если отец не заметит его, все равно остается бал у Гарднеров. Всего через неделю мы должны будем представить Коннора высшему свету. Это же бал. Боже милосердный, бал миссис Гарднер!
— Почему ты боишься этой женщины? — спросил Коннор.
Лаура выпрямилась, пораженная его догадливостью.
— Кто боится?
— Ты говоришь о ней так, будто она — королева, которая может отсечь голову взмахом руки.
— Ничего подобного! — Лаура отвернулась от него, поглядев на Софи в поисках поддержки. — Правда, тетя?
— Коннор прав, дорогая. Ты говоришь об Эстер Гарднер так, как будто она королева. Лаура вздохнула.
— Что ж, возможно.
— А я думал, что Бостон не входит ни в какое королевство, — сказал Коннор.
— Ты не понимаешь. — Лаура, подойдя к окну, принялась смотреть на Общинный Луг. — Мой отец — ирландец, а это значит, что находятся люди, которые смотрят на него как на мужлана.
— Эти люди просто невежды. — Коннор обернулся к ней. — Они не понимают, что ирландцы — гордый народ. Им была знакома любовь к искусству и истории, у них были великие писатели и поэты, когда почти весь остальной мир пребывал во тьме.
— А им все равно. Для них история началась тогда, когда первые поселенцы высадились на Плимут-Рок. — Лаура прижала ладонь к стеклу, впитывая кожей ледяной холод. — И да поможет Бог твоим предкам, если они не смогут проследить свои корни в нашей стране по крайней мере до начала этого века.
— Почему тебя заботит, что думают эти глупцы? — спросил Коннор.
— По линии матери моя семья — одна из самых старых и самых уважаемых в Бостоне. Мы с тетей Софи — последние из Чандлеров. Мой отец хочет, чтобы я заняла должное место в обществе. — Лаура повернулась к нему лицом. — А бостонское общество — это миссис Гарднер. Если она примет тебя, ты будешь достойно вознагражден. Если она отвергнет тебя, ты навсегда станешь изгоем.
Коннор покачал головой:
— Судя по тому, что ты рассказываешь про бостонское общество, я предпочитаю быть изгоем.
Лаура вздернула подбородок.
— Я так и знала, что ты не поймешь.
— Но я все понял. — Коннор разглядывал ее так, как будто читал ее мысли.
«Царственный» — Лаура только сейчас до конца поняла значение этого слова. Этот человек излучал власть, абсолютную власть, которая решает судьбы наций.
— Я — сын короля и ирландской принцессы. И все же меня считали бы не более чем мужланом с сомнительной родословной, если бы Софи не назвала меня именем ее английских родственников.
— Только не в моих глазах, — возразила Софи.
Коннор улыбнулся:
— Спасибо.
Лаура почувствовала себя отвратительной грубиянкой.
— Я не говорила, что это правильно.
— Конечно. — Коннор пристально смотрел на нее. — Но ты сказала, что хочешь быть частью этого общества.
— Ты не понимаешь. — Лаура снова посмотрела в окно. На Общинный Луг ложился снег, деревья умоляюще поднимали ветви к солнцу. — Моему отцу очень важно, чтобы я была принята в обществе. Он считает своей главной обязанностью найти мне мужа из хорошей семьи.
— В мое время тоже многие браки заключались не по любви. Но они редко бывали счастливыми.
— Сейчас не твое время, Коннор. — Лаура обхватила себя руками, почувствовав, как при мыслях о будущем в ее кровь проникает холодок тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109