В день воскрешения… — повторил Эзра. — Иншалла, как говорят у вас.Сарраг привстал, несколько удивленный равнодушным тоном раввина.— Наверное, я ошибаюсь, но мне показалось, что вы не очень-то в это верите.— Верю, мой друг, верю всей душой. То, что вы услышали в моем тоне, это вовсе не сомнение, а тоска. Я молю Адонаи, чтобы этот день наступил. Поскорее. Завтра.Грудь ибн Саррага вздрогнула от смеха.— По-моему, вы очень торопитесь.— Вы правы. Так и есть. — Приподнявшись на локте, раввин заговорил с неожиданным жаром: — Люди — безумцы. Они больны. В тот самый миг, как они выходят из детства, ими овладевает безумие. Они начинают жестикулировать, сотрясать воздух, гоняться за облаками, в безумии своем надеясь их поймать. Они становятся похожими на курильщиков опия. — Он снова упал на спину, повторив: — Люди — безумцы.— А мы, ребе Эзра, вам не кажется, что мы с вами тоже такие же безумцы? Глядите: что мы тут с вами делаем посреди ночи в каком-то затерянном уголке Андалусии? Разве это не безумие чистой воды? Ринуться в неизвестность, поверив нескольким страничкам, завещанным другом. Потому что этот самый друг нас убедил, что обнаружил говорящую табличку! Апофеоз иррациональности! Какой-то камень, обладающий божественным посланием, о котором нам ничего не известно. И к тому же мы не знаем, не был ли наш дорогой друг жертвой галлюцинации. Это, по-вашему, разумно, ребе?— Шейх ибн Сарраг, вы говорили об иррациональном. Со времен Птолемея, и задолго до него, ученые пытаются объяснить устройство мира. Они жизни потратили на это и умерли, так и не найдя ответа. О, конечно, на протяжении всей истории рождалось множество теорий, но никакой уверенности. Одни предположения. Следовательно, если руководствоваться вашими доводами, то я должен прийти к следующему выводу: поскольку объяснения нет, то все на свете бессмысленно, иллюзорно. Тогда мир, природа, жизнь, небо, времена года, способность любить — все это не имеет смысла, потому что необъяснимо. И, тем не менее, мы с вами вполне живые. Земля существует, и мы существуем. И где же иррациональное? Где начинается, где заканчивается? И в чем наш поиск более бессмыслен, чем элементарный факт существования? Если вы соглашаетесь жить, то одновременно соглашаетесь и сыграть партию в шахматы, где пешки — миражи, эмоции, скрытые движения. В реальности, если не в нашем воображении.— Или воображении другого. Того, кто выше нас…— Высшей сущности. В воображении…— Аллаха?— Яхве.Порыв ветра взметнул листву.— Тогда вернемся к рациональному, — произнес ибн Сарраг, словно желая нарушить мечтательную атмосферу, в которую погрузилась их беседа. — Приехав в Уэльву, как мы найдем то место моления?— Сперва найдем холм.— Легко сказать. А если вокруг города несколько холмов?— Если и так, то я сильно сомневаюсь, что на вершине каждого построено культовое сооружение. На этом… — Эзра повернулся на бок, спиной к шейху, — спокойной ночи, Сарраг. Завтра будет новый день.Араб не ответил. Некоторое время он смотрел на звезды над головой, а потом закрыл глаза.
— Встать!Сарраг не успел отбросить шерстяное одеяло, под которым спал, как получил в живот удар ногой и вскрикнул от боли.С лежавшим рядом раввином — чей преклонный возраст, должно быть, все же вызывал некоторое уважение — обошлись более милосердно. Его тоже заставили встать, но без грубости.Вокруг шейха с раввином стояли двадцать вооруженных мужчин. Ни Эзра, ни шейх не слышали, как они подошли. Судя по одежде, не было никаких сомнений, что это арабы.— Что вы тут делаете? — рявкнул один из них, с манерами вожака.Шейх взял себя в руки и гордо вскинул голову:— Не знаю, кто ты такой, но у тебя совершенно явно отсутствует понятие чести! Разве так должен вести себя араб со своим братом?В ответ тот хлестко ударил шейха по лицу.— Сын собаки! Как ты посмел? — Выхватив из ножен кинжал, он поднес его к шее ибн Саррага. — Узри свою смерть!— Перестаньте! — вмешался Эзра. — Вы не имеете права!— Ты едва на ногах стоишь, старик. Так что дыши ровнее тот срок, что тебе осталось жить.— У вас нет никакой причины так поступать. Мы ни в чем не виноваты.Клинок коснулся щеки раввина. Тот и глазом не моргнул.— Пустая болтовня. Лучше объясните-ка мне, что вы тут делаете и куда направляетесь.Эзра решил ответить:— Мы едем в Уэльву.— В Уэльву. Зачем?— Из любви к путешествиям, — с иронией пояснил ибн Сарраг.— Из любви к путешествиям… — повторил вояка. — Ну конечно. И откуда вы?— Из Гранады.— Значит, вы уже какое-то время едете по этой местности.— Верно.— Без особой цели?— Мы же вам только что сказали, — нетерпеливо проговорил Эзра, — что едем в Уэльву.— Да, но не сказали зачем. Вы торговцы?— Нет, — ответил ибн Сарраг. — Мы просто путешественники.Вояка ткнул пальцем в черную шляпу и башмаки Эзры.— Ты одет, как крестьянин из Месты.— Да, — чуть поколебавшись, ответил раввин, — я оттуда и есть.— Без тележки, без съестных припасов… Взять их! — властно гаркнул военный.В мгновение ока раввину с шейхом скрутили руки за спиной.Сарраг попытался протестовать:— Но это же бессмыслица! Скажите нам хотя бы, в чем нас обвиняют!— Не изображай со мной невинность, брат. Ты сам все отлично знаешь. Вчера вечером в одном лье от Альгендина был перехвачен кастильцами конвой с продовольствием и оружием, направлявшийся к осажденной крепости в Монтехикаре. Штука в том, что христиане никак не могли знать о наличии конвоя в той местности. Их кто-то предупредил. И даже провел до места. Нынче утром мы получили подтверждение: это дело рук предателей.На лице шейха отразилось изумление.— И эти предатели…— Двое арабов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136