Он подался вперед, потом
вдруг остановился, повернулся кругом, сбежал по кладбищенской лестнице,
вскочил в седло и поскакал прочь; только искры засверкали из-под копыт его
кобылы.
В тот день Ник по-настоящему завоевал мое сердце. Он посеял что-то
новое в моей душе, и этому посеву суждено было дать всходы, которые
продолжали расти даже тогда, когда от могучего тела Ника остался лишь
скелет - этот скелет ты видел сам, Джим...

2
О следующей стычке Бэзила и Ника я узнал с чужих слов. Случилась она
в ночь Охотничьего бала, который давали в Большой усадьбе накануне
Рождества. На этот раз причиной раздора оказалась женщина, красавица мисс
Фейрфилд из Эксминстер-Холл.
По-видимому, Ник произвел на балу выгодное впечатление своей
внешностью и искусством танцора. Так или иначе мисс Энн решила стравить
его с Бэзилом. Да и какая хорошенькая женщина не поступит так, если
представится случай! Кончилось тем, что молодые люди крепко повздорили, и
Ник предложил тут же решить дело поединком. Ему явно не терпелось увидеть,
какого цвета кровь у Бэзила.
Разумеется, до дуэли дело не дошло. Об этом позаботился сквайр
Кастер. Но он не ограничился этим: вызвав священника Аллардайса, сквайр
предложил ему на выбор - либо священник отправит своего сына обратно в
Лондон, а еще лучше за море, либо расстанется с приходом.
По этому поводу в доме Аллардайсов состоялся семейный совет. Мать
Ника была целиком на стороне сына и говорила, что нельзя давать спуску
этим Кастерам. Отважные поступки Ника сделали его героем в наших глазах.
Каждый из нас, молодых, только обрадовался бы, увидев Бэзила на носилках.
Мы ни минуты не допускали мысли, что Ник может проиграть единоборство.
Но священник судил более здраво. Он не собирался терять хороший
приход из-за сына, которого буйный нрав сделал притчей во языцех. Короче,
он предложил Нику готовиться к новой жизни в колониях, а пока держаться
подальше от Бэзила Кастера.
Ник встретил это решение без особой радости. Я подозреваю, что мать и
сестра подбивали его не повиноваться отцу.
Мы виделись с ним часто в это время. После случая у могилы Джейка Ник
стал относиться ко мне с особым расположением и сделал меня чем-то вроде
личного слуги. Главной моей обязанностью было доставлять его по ночам
домой из таверны и других злачных мест. Нелегко мне приходилось, когда
нужно было заставить его, мертвецки пьяного после очередной пирушки,
держаться в седле. Однажды мы пустились вперегонки с плимутской почтовой
каретой и чуть было не попали под нее. В другой раз мы загнали стадо коров
Кастера на посевы. Следующая выдумка Ника заключалась в том, что мы
нацепили черные маски и под видом разбойников остановили карету на
Йеттингтонской дороге. Ник отобрал у ехавшего в карете сидмутского
нотариуса и его жены кошельки, драгоценности и часы, но на следующий же
день отослал добычу владельцам, присовокупив письмо, в котором говорилось,
что он прозрел и отныне решил стать честным человеком.
Месяца три-четыре мы тешились такого рода забавами, но тут вмешалась
моя мать. Она пошла к священнику Аллардайсу и заявила, что либо это
прекратится, либо ей придется обратиться к сквайру. На следующий же день
священник Аллардайс отправился в Плимут и оплатил сыну проезд на бриге до
Чарлстона. Вернувшись, он вручил Нику сотню гиней на дорогу и дал ему три
дня срока на то, чтобы собраться в путь.
Ник решил ехать. Сдается, беспутная жизнь ему не очень-то нравилась -
просто он не мог придумать ничего лучшего. Приняв решение, он тут же начал
строить планы. А задумал он стать плантатором в Каролине. Не знаю,
собирался ли Ник Аллардайс сеять табак или хлопок, или думал вести
хозяйство на английский лад, но только планам его не суждено было
осуществиться, потому что хотя мы в конце концов и очутились в тех краях,
но в обществе таких людей, которые сколачивали себе богатство совсем иными
путями и собирали урожай не в поле, а в открытом море.
На прощание приятели Ника в Эксетере решили устроить пирушку. Я
поехал с ним.
Теплой весенней ночью мы возвращались домой через общинные земли. По
пути мы проезжали мимо усадьбы Кастеров, лежавшей в двух милях на восток
от деревни. Полная луна ярко освещала широкий фасад и портик с колоннами.
На западе, где местность понижалась к морю, чернели притихшие леса.
И тут Ник предложил такую штуку, которую можно объяснить только тем,
что он был еще пьянее меня.
- Бен, - сказал он вдруг, - давай-ка сыграем сейчас Кастерам утреннюю
зорю! Через неделю я буду уже далеко, и мне никогда больше не представится
такой случай!
Не дожидаясь ответа, он пришпорил свою кобылу, ворвался в ворота
усадьбы и помчался по главной аллее, стреляя в воздух из пистолетов и
честя во всю глотку Кастеров так, как их, наверное, еще никто не честил.
Примерно на полдороге аллея круто поворачивала, и на мгновение я
потерял Ника из виду. Наконец я миновал поворот и в тот же миг увидел
выскочивших из усадьбы людей. Их было двое или трое, один из них - тощий и
высокий. Я признал в нем самого Бэзила Кастера.
Пожалуй, Ник все-таки был трезвее, чем хотел казаться, потому что он
тоже заметил их и круто свернул с аллеи на узкую дорожку, которая вела
между купами рододендронов в сторону большой рощи.
Я готов был повернуть и спасаться бегством, предоставляя Нику самому
расхлебывать заваренную им кашу, но сзади уже подоспел вооруженный сторож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46