Французское общество охватила невероятная лихорадка развлечений – ведь так хотелось стереть из памяти четыре года траура и тревог. Начинался период, получивший совершенно точное определение – «сумасшедшие годы». Одним из его самых очевидных проявлений явилось повальное увлечение танцем. Танцевали повсюду и в любое время дня и ночи. Даже в театрах, едва объявляли антракт, люди моментально вскакивали с кресел и бросались в фойе и пускались в пляс – точнее, просто двигались в такт. Когда же давали звонок, приглашавший в зрительный зал для продолжения спектакля, слышался всеобщий вздох разочарования. Некоторые театры, как, например, «Мариньи» или «Буфф-Паризьен», открывали свои залы для публики в восемь часов вечера, чтобы зрители успели сплясать перед подъемом занавеса несколько танго и фокстротов.
В этой атмосфере эйфории и без того существенные цифры оборота дома Шанель полезли вверх с новой силой. Но это было для нее слабым утешением. Что толку-то, если она была не в состоянии разделить всеобщую радость! Одиннадцатого ноября она попыталась было, прицепив сине-красно-белую кокарду на грудь, присоединиться к ликующей толпе на бульварах (которых было не узнать, так они были расцвечены флагами!) и обниматься с прохожими… Какое там! Ее лицо оставалось каменным… Ведь на торжество она пришла одна…
Кстати, она более не жила в Париже. Бой настойчиво советовал ей нанять жилье где-нибудь в окрестностях: «Ведь тебе так хорошо за городом, на вольном воздухе!» Хотел ли он таким путем удалить от себя стесняющую его теперь любовницу? Или желал по-прежнему посещать ее, но в полной тайне? Последнее предположение ближе к истине: с одной стороны, у него теперь будет законная супруга, с помощью которой он полноправно утвердится в высшем обществе, с другой – обожаемая метресса, отношения с которой останутся в точности теми же, что и в прошлом. Трудно представить себе более практичное решение проблемы…
Покорно прислушавшись к совету, Габриель выбрала для проживания Рюэль, в непосредственной близости от Мальмезона и пруда Сен-Кукуфа (это, кажется, там Жозефина де Богарне, катаясь на лодке с царем Александром I, подхватила пневмонию, которая и свела ее потом в могилу). Наняла виллу «Миланез», откуда открывался чудесный вид на столицу. Парк изобиловал лилиями и кустами роз, к аромату которых будущая создательница духов «Шанель № 5» была особенна чутка. Вскоре она приобрела двух огромных волкодавов, которых назвала Солнце и Луна, – помните мозаики в Обазине, которые так очаровали ее в детстве? Не одиночество ли заставило ее вспомнить прошлое, в котором она была отнюдь не так счастлива? Видимо, неясное творилось у нее на душе – она стала относиться к прошлому с некоторой идеализацией, и воспоминание о нем дало ей немного утешения.
После женитьбы Артур вернулся в Париж. Ничто не изменилось в его отношении к Габриель, изменились лишь места их встреч. Представим-ка их на прогулке по окрестным лесам – вот бредут по дорожке две фигуры, а далеко впереди бегут их собаки. Под ногами хрустят рыжие осенние листья; вот они выходят к пруду, поросшему кувшинками. Романтическая картина, если взглянуть со стороны. Действительность была куда жестче. Габриель не могла быть довольна судьбой. Необходимость держать свою сердечную жизнь в тайне – при том, что в профессиональной деятельности она становилась персоной первого плана, работающей под прицелом текущих обстоятельств, – она переносила с болью. Ее гордость не в силах была примириться с двусмысленностью ее положения, но страсть, которую она испытывала по отношению к Кэпелу, всякий раз смиряла бунт в ее душе.
Ну, а у Боя как будто удалось все… Но это только на первый взгляд. Супруга быстро приелась ему – слишком уж бесцветной казалась она в сравнении с такой взбалмошной, остроумной, насмешливой Коко! Выходит, социальные и политические амбиции стоили ему личной жизни? – спрашивал он себя.
Между тем жена ждала от него ребенка, который появился на свет в апреле 1919 года. На роль крестного отца приглашен сам Клемансо. На свет явилась девочка, зачатая – судя по времени рождения – аккурат перед бракосочетанием, что в кругах высшего британского общества, куда так страстно рвался Бой, не могло быть радостно воспринято. Да и сам папаша был крайне разочарован: ему был абсолютно необходим наследник мужского пола для продолжения фамилии.

* * *

Теперь, когда ее успех в от кутюр был гарантирован, Коко требовались более просторные помещения для мастерских. В конце сентября она переезжает в дом номер 31 по рю Камбон, оставив ателье в доме номер 21, где она располагала патентом модистки, из которого давным-давно выросла. Отныне дом 31 станет святилищем фирмы Шанель, каковым является и по сей день. Теперь Габриель требовалось также авто, соответствующее ее социальному статусу, а уж за ценой она не постоит. Она заказывает темно-синий «Роллc» с обитой черной кожей салоном. Черный цвет, тень и строгость и здесь останутся ее маркой… И это в области, где царствовали веселые цвета – красный, синий, зеленый, канареечно-желтый… Это с ее легкой руки пошла мода на черные кузова автомобилей! Она и в этой области станет законодательницей представлений о высшем шике, как за несколько лет до того стала законодательницей мод в от кутюр…
Естественно, она наняла «механика», как тогда называли шоферов. Она платила ему жалованье всю жизнь, даже после того, как он давным-давно стал непригоден к работе. Ввиду частоты поломок необходимо было, чтобы водитель досконально знал механику. Этот же шофер нашел некоего Рауля, который каждый день, ближе к полудню, распахивал у дома на рю Камбон дверцу «Роллса», откуда с королевской статью выходила дочь нимского бродячего торговца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117