– Узнай, пожалуйста.
Он вздохнул так, словно незнакомая женщина причинила ему боль.
– С тобой в баре Майка незнакомый вервольф?
– Да. – Я оглянулась. Никого похожего на Стефана поблизости не учуяла, а я была совершенно уверена, что почувствовала бы. Должно быть, у вампиров есть кто-то свой в баре, и этот свой знает волков Адама и сумел определить, что Сэмюэль вервольф.
– Моя госпожа удивлена тем, что ее не известили о госте.
– Волки не нуждаются в разрешении вашего семейства, чтобы приехать сюда, – заявила я. – Адам в курсе.
– Адам исчез, и стая его теперь без предводителя. – Стефан произнес это так, что его слова походили на эхо.
Я была почти уверена, что женщина не знает о том, что я ее слышу, – хотя Стефан должен помнить о моем остром слухе, потому что я демонстрировала его ему. Очевидно, не счел нужным сообщить остальным членам семьи. Конечно, такое относительно слабое существо, как я, не представляет интерес для вампиров.
– У стаи есть предводитель, – сказала я.
– Стая слаба. И волки создали прецедент. Они заплатили за право появиться на нашей территории, потому что мы сильнее стаи Адама.
Глаза Сэмюэля сузились, рот затвердел. Те, кто заплатил вампирам, – убили Мака и похитили Джесси.
– Значит, среди гостей были вервольфы! – воскликнула я. – Это не волки Брана. Они не могут быть из стаи. У преступников нет статуса. Я сама убила двоих из них, а Адам – еще двоих. А как ты знаешь, я не очень сильна. Настоящие волки, волки из стаи, никогда бы не поддались бы такому слабому существу, как я.
Это правда, и я надеялась, что они оба поймут это.
Наступила долгая пауза. Я слышала негромкие звуки, но не могла ничего разобрать.
– Возможно, ты права, – произнес усталым голосом Стефан. – Приходи к нам и приведи своего волка. Мы определим, нуждается ли он в разрешении. Если откажешься, мы не видим причин информировать вас об этих преступниках, которые не представляют стаю.
– Я не знаю, где ваша семья.
– Я приду за тобой и провожу, – ответил Стефан и прервал разговор.
– Кажется, мы сегодня идем в гости к вампирам, – сказала я. В какой-то момент появился Зи. Я не заметила, когда это произошло, но сейчас он стоял рядом с Сэмюэлем. – Ты имеешь представление о вампирах?
Сэмюэль пожал плечами.
– Немного. Встречался раз-другой.
– Я пойду с вами, – негромко произнес старый автомеханик и допил остатки виски из стакана, который принес с собой. – Вряд ли смогу вам помочь – металл не их проклятие. Но я кое-что знаю о вампирах.
– Нет, – возразила я. – Ты мне нужен для другого. Если завтра утром я не объявлюсь, позвони по этому номеру. – Я достала из кошелька старый счет из бакалейного магазина и написала на обороте несколько цифр. – Это номер Уоррена, третьего волка в стае Адама. Расскажи ему все, что знаешь.
Он взял листок.
– Мне это не нравится.
Но в знак согласия сунул листок с номером телефона в карман брюк.
– Хотелось бы, чтобы у тебя было больше времени на подготовку. Есть ли у тебя символ твоей веры, Мерси, может, крест? Он не так эффективен, как изобразил мистер Стокер, но помогает.
– Я ношу крест, – заявил Сэмюэль. – Бран всех нас заставляет. У нас в Монтане нет вампиров, но есть другие твари, против которых крест хорош.
Сэмюэль имеет в виду самых отвратительных других, но не назовет их в присутствии Зи – это было бы невежливо. Точно так же, как Зи никогда не скажет, что третья и четвертая пули в его пистолете – он всегда его носит с собой – серебряные; я сама их для него изготовила. Конечно, он мог сделать их и сам, но я решила, что если у него будут стычки с вервольфами, то из-за меня.
– А ты, Мерси? – осведомился Сэмюэль.
Не люблю кресты. Моя нелюбовь не имеет никакого отношения к их метафизическим свойствам, которые так действуют на вампиров: когда я жила в стае Брана, я тоже носила крест. Мне известна история об этом инструменте мук Христа как о символе Князя Мира, который учил нас любить друг друга. Хорошая история, я даже в нее верю.
Но на самом деле у меня от крестов руки и ноги дрожат. Я очень хорошо помню одно из редких посещений церкви с матерью, когда мне было четыре или пять лет. Мама была бедна и жила в Портленде; она не могла бывать в церкви часто. Поэтому когда собиралась пойти, любила это делать как-нибудь необычно. Мы вдвоем по воскресеньям отправлялись в Мизулу и выбирали церковь наудачу – скорее потому, что мать считала себя обязанной сводить меня туда, чем потому, что была особенно религиозна.
В тот раз она задержалась, чтобы поговорить с пастором, а я одна прошла в здание и, когда завернула за угол, увидела на стене огромную, больше человеческого роста, статую распятого Христа. Мои глаза были на уровне его ног, прибитых огромными гвоздями. Все было бы не так плохо, если бы талантливый художник не изобразил муки реально, вплоть до крови. Мы в тот день так и не зашли в церковь – и не ходили с тех пор. Я не могла взглянуть на крест, не увидев умирающего на нем Сына Божьего.
Так что никаких крестов. Но, будучи выращенной стаей Брана, я носила с собой кое-что другое. Я неохотно вытащила нашейное ожерелье.
Сэмюэль нахмурился. Маленькая фигурка была стилизована: вероятно, он сразу не понял, кто это.
– Собака? – спросил Зи.
– Овечка, – ответила я, убирая ее под одежду. – Потому что одно из именований Христа – Агнец Божий.
Сэмюэль слегка пожал плечами.
– Вижу, как Мерси не подпускает к себе целую комнату вампиров своей серебряной овечкой.
Я сильно толкнула его в плечо, чувствуя, как краска заливает мне лицо, но это не помогло. Он насмешливо запел:
– У Мерси была овечка…
– Мне говорили, что имеет значение вера носящего, – сказал Зи, хотя в голосе его тоже звучало сомнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89